как будто что-то вспомнила. И сказала, что ей положены деньги за геройски погибшего мужа.
– Я слышала, что есть такое правило.
– Эх, милая, сколько у тебя еще мужей будет! И за всех тебе платить? – спросил Квент.
– Заплатите пока что за одного.
– Не могу.
– Почему?
– Хорошо, тогда дайте мне в долг. Я как-нибудь потом снимусь в вашем фильме.
– А что ты можешь, детка? – ухмыльнулся великий режиссер.
– Я могу сыграть Марлен Дитрих в кино про войну. Может быть, это будет В Окопах Сталинграда номер Два. Первый-то, говорят, ты уже снял, милый.
– Не надо меня обольщать. Я сам, кого хочешь обольщу. Не думаю, что ты мне понадобишься. Впрочем, ладно.
– Я согласна. Говори быстрее, что это. Я думаю, это В Джазе Только Девушки Два. Я права? Нет, ты скажи: я угадала?
– Нет.
– Нет? Тогда это роль жены Соломона. Больше я ничего не могла придумать.
– Какой из семисот? – спросил Сид. Он стоял тут рядом и курил, несмотря на запрет Кон Лизы Ра.
– Хорошо, какую роль вы мне решили предложить? Кавказской Пленницы Два? Не получится. Я ведь соглашусь на предложение местного наркобарона. Может быть, не с первого раза, но соглашусь. Не буду прыгать в Терек с высоты десятого этажа.
– Никто не будет спрашивать твоего согласия, – сказал Сид.
– Да? Почему это?
– Тебя просто купят за холодильник.
– За какой еще холодильник?
– Розен Лев, – сказал Сид и бросил сигарету Мальборо, докуренную до самого фильтра. Он добавил, что согласен, несмотря на подлое предательство, взять Машу с собой.
– Я предлагаю тебе роль Анки-пулеметчицы в фильме Чапаев Два, – сказал Квент.
– Я на тебе женюсь, – сказал Сид.
– А как же твоя Ксе? – спросила Маша.
– Она умерла, – ответил Сид.
– Может быть, она просто вам изменила?
– Для меня это еще хуже, – сказал Сид.
– Я предлагаю тебе роль Джульетты в фильме Кве Тара Ромео и Джульетта Один. Ты согласна?
– А вы, милый, будете Ромео. Я не ошибаюсь? Именно Ромео?
– Думаю, ты не разочаруешься.
– Я женюсь на тебе прямо сейчас. Попа! – крикнул Сид.
– Я согласна, – сказала Маша.
– Согласна с кем?! – хором крикнули Квент и Сид.
Тут с неба ударила молния. Ее никто не видел – значит гроза была еще далеко. Но гром услышали все.
И все забегали, как мыши на тонущем корабле. Испуг – и никакой другой мысли не осталось у них в голове. Не надо уже было собирать никаких тварей. Хоть по паре, хоть по одиночке. Все ломонулись в дверь. Какие уж тут билеты! Но Кондолиза была здесь не зря. Она уже успела проверить все билеты заранее, как хороший кондуктор
