лишь люди искушённые. Да и то – по факту, все хитрости, связанные с «Индусом», предназначались исключительно для поддержания иллюзии разумности игрового автоматона, в то время как сама игра в шахматы велась честно и без каких-либо ухищрений. Поэтому заяви кто-нибудь во всеуслышание, что за машину на самом деле играет человек, – он поступил бы не лучше, чем тот, кто заявил бы во время постановки «Фауста», что Мефистофель – не гений зла, а всего лишь переодетый актёр. В этом не было никакой подлости, низости или мошенничества, просто того требовали законы представления.
Как бы то ни было, до поры до времени цирк казался волшебным местом, особым миром, существовавшим параллельно с серой обыденностью. Полный ярких красок, улыбок и смеха, он служил развлечению, при этом стараясь доступными средствами сделать мир и людей если и не лучше, то, во всяком случае, веселее и радостнее. Люди, пребывавшие в самом подавленном расположении духа, приходили туда, оставляя свою грусть за порогом, и вскоре мысли о яде и пуле, верёвке и мыле исчезали, подобно каплям воды, унесённым стремительным потоком.
Но с приходом Чезаре Великолепного, имя и происхождение которого оставалось загадкой даже для обитателей цирка, многое изменилось не в самую лучшую сторону. Конечно, говоря исключительно о финансовом положении дел, нельзя было не отметить, что обновлённый цирк, безусловно, являлся более прибыльным. Но, как известно, не всё в этой жизни измеряется лишь деньгами. Некоторые работники ушли, не желая мириться со сложившимся положением дел, но подавляющему большинству просто некуда было деваться.
Особым спросом пользовалась так называемая «Коллекция изящных уродств», для пополнения которой труппа кочевала по миру, находя необычных людей и животных (живых, и не очень), никогда не задерживаясь на одном месте подолгу. Великаны и лилипуты, бородатые женщины и гермафродиты, обладатели рудиментарных хвостов, сиамские близнецы и люди, покрытые густой шерстью с ног до головы, выглядели на общем фоне наиболее заурядными представителями этой части представления. В массе – это были люди замечательной души, но озлобленного характера, формировавшегося в условиях циничной жестокости окружающих.
Многими годами позднее подобного рода увеселения были повсеместно закрыты, как унижающие честь и достоинство человеческой личности, что, с одной стороны, было, безусловно, правильно, но вместе с тем оставило без средств к существованию множество людей, не имеющих возможности заниматься в своей жизни чем-либо ещё.
Среди посетителей цирка, приходивших поглазеть на тех, кто чем-то разительно от них отличался, потыкать пальцами и посмеяться всласть над чужим горем либо с задором покричать, наблюдая за стравливанием необычных животных, было и немало таких, кто за пределами этих мест любил порассуждать вслух об упадке морали и нравов, почитая себя за культурного и высокодуховного
