незнаком, и даже не видан ни разу, и одет он был странно. Никогда Малыш не видел, чтобы так одевались. И не только в их районе, где люди одевались не в то, во что хочется, а в то, что сумели раздобыть. И в центре города, где располагались многоэтажные здания городских контор и центральный полицейский участок, и в южном районе у моря, где жили в своих коттеджах богачи, и даже в портовом районе, где встречались путешественники почти со всего света, Малыш не видел, чтобы кто-то так одевался. На нём были грубые потёртые светло-синие штаны, ярко-красная, тёплая рубаха или скорее тонкий свитер, поверх этого нараспашку тёмный плащ длиной до колен и шляпа на голове. И это в такую жару, под бьющими лучами, выкатившегося на безоблачное небо летнего солнца. А уж на ногах у него было нечто совсем непонятное. Ни сапоги, ни ботинки. Вернее, ботинки, но белые с разноцветными полосками, с толстой подошвой.
Малыш разглядывал незнакомца, не спеша отзываться и не решив ещё выйти или сбежать через окно в дальней стене.
– Малыш, ты не мог бы мне помочь? – незнакомец спокойно и не меняя интонации, повторил вопрос, и добавил, – выходи не бойся.
«Откуда он знает, как меня зовут? – подумал Малыш. – И то, что я здесь? Видеть меня он не может! Или может? – Малыш отпрянул от щёлки, подумал и приник к ней опять. – Наверняка меня кто-то сдал! Никто не знает, где я прячусь!!! Чего ему нужно-то от меня?!» – Малыш оглянулся на оконный проем с остатками выломанной в давние времена рамы – никого, только заросший репейником пустырь. Путь свободен.
– Чего ты хочешь? – крикнул Малыш, вернувшись к наблюдению за незнакомцем, стараясь сделать свой голос грубее и унять невольную дрожь.
– Выходи не бойся. Мне нужна небольшая помощь, – и вдруг улыбнулся, вспомнив о чём-то, и радостно добавил, – я могу заплатить.
Малыш поколебался ещё немного, оглядывая через щель узкий пыльный переулок – похоже, чужак был, в самом деле, один. Затем Малыш откинул крючок, цепляющийся за ржавый гвоздь (и зачем закрывался, окон-то нету) и, открыв тонко скрипнувшую дверь, встал на пороге. Чужак не сделал ни одного движения, стоял и внимательно рассматривал Малыша не торопясь начинать разговор. Потом кивнул каким-то своим мыслям и сказал:
– Привет, малыш.
Малыш промолчал и незнакомец, поняв, что ответа не дождётся, заторопился:
– Я тут заблудился слегка, ты мог бы мне рассказать, как пройти в… – он запнулся, пощёлкал пальцами и сунул руку в карман плаща. Малыш резко отскочил в сторону, скрываясь за стеной. – Нет, нет, не бойся, – чужак вытянул свободную руку успокаивающим жестом с открытой ладонью в сторону Малыша.
Малыш выглянул одним глазом из-за косяка двери и увидел, как чужак медленно-медленно вытащил вторую руку из кармана и поднял обе ладони перед собой, показывая, что ничего опасного в них нет. В правой руке между двумя пальцами он держал клочок желтоватой бумаги. Малыш вышел и опять остановился в дверном проёме, не переступая низкий, стёртый в середине порог. Чужак также медленно развернул бумажку:
– Да, вот, Чернецкий тупик, – прочитал он и повторил, глядя на Малыша, – Чернецкий тупик, расскажи, как туда пройти.
– Кто тебе рассказал, что я здесь ночую? – Малыш не сводил серых внимательных глаз с незнакомца и, кажется, даже моргать забыл.
– Да никто, – незнакомец пожал плечами, – я сам тебя заметил, когда утром проходил мимо. Заглянул в щёлку, вижу – ты спишь, ну я и пошел дальше, но тут поблизости вообще никого нет, только ты один. А мне бы дорогу узнать, заплутал я у вас, кругами хожу. Когда сюда вернулся, тебя окликнул.
– Врёшь! – убеждённо сказал Малыш.
– Ну почему же, – растеряно заморгал чужак, услышав в голосе Малыша полную уверенность, – да и зачем?
– Врёшь! – повторил Малыш и кивнул в подтверждение.
– Да с чего ты это взял, малыш? – чужак, кажется, начал терять терпение. Глянул ещё раз на бумажку, которую по-прежнему держал в руке, оглянулся. Солнце поднималось всё выше, освещая узкую пыльную мостовую и пробивающуюся сквозь камни чахлую иссушенную траву.
– А с того! – победно глянул на него Малыш, – откуда бы ты знал, как меня зовут, а?
Незнакомец ещё поморгал, почесал согнутым пальцем висок, сдвинув шляпу, и не спеша сказал:
– Так я, вроде как, и не знаю, как тебя зовут.
– Врёшь! – ещё раз убеждённо и уже как-то радостно сказал Малыш, – сам только что назвал меня Малышом!
– Ну да, назвал. Ну и… – чужак нахмурился, и вдруг расцвёл улыбкой, – постой, так тебя так и зовут – Малыш?! Во дела…– и он хлопнул себя ладонями по бёдрам, отчего полы плаща взметнулись и медленно опали. Вновь посмотрел на зажатую в руке бумажку и небрежно сунул её в карман. – Я же не то имел в виду… – он сделал шаг навстречу Малышу и тут же, спохватившись, отступил на прежнее место, заметив попытку
