часть большой комнаты была пустой. В углу стоял журнальный столик с проигрывателем и кипа пластинок: Як Йола, Алла Пугачёва, София Ротару. Иностранные исполнители были представлены Карелом Готтом и Анной Герман.
Расселись за столами. Перекусили.
Разбились на группы. Точнее говоря, на две группы. По гендерному признаку.
Девчонки крутились около проигрывателя. Мы, сильная половина класса, столпились в маленькой комнате. Делая вид, что ещё не все салаты попробовали и что нам надо о чём-то срочно поговорить.
Кто-то поставил пластинку «Когда цвели сады». Дом наполнился музыкой и пронзительным женским сопрано, от которого побежали мурашки по коже.
Наступило время танцев. И кому-то надо было сделать первый шаг – пригласить одну из девочек.
– Ну что? Кто первый пойдёт? – вдруг подал голос самый хулиганистый из класса, Арик Мартиросян. – Кто самый смелый?
Народ промолчал. Смелых не оказалось.
– Именинницу не приглашать, – вдруг хриплым голосом продолжил Мартиросян, – я её сам приглашу. А кто пригласит, ноги сломаю.
И почему-то покраснел.
– Вот и приглашай, – посоветовал ему один из одноклассников.
– Потом, – глядя куда-то в сторону, сказал Арик, – надо сначала разогреться.
Но разогреться не получалось. Все трусили, поглядывая на стайку наших девчонок, толкающихся и хихикающих у противоположной стены. Девчонки стреляли по нашей оробевшей толпе глазками и о чём-то шушукались, ожидая, когда хоть кого-то из них пригласят на танец.
Но желающих первым пересечь импровизированный танцпол и пригласить на танец девочку среди сильной половины класса не было.
Вместо Герман зазвучала Пугачёва. Пауза затягивалась. Неприлично затягивалась.
И тут я решился.
– Кто из девчонок танцевать умеет? – спросил я, нарочито медленно вытирая руки о льняную салфетку.
Все посмотрели на меня.
– Ленку Ковальчук на бальные танцы родители в Богородицк возят, – сказал кто-то, – раз в неделю.
Ленка стояла с краю от основной кучки девчонок и о чём-то говорила со своей подругой Верой.
Я встал, отряхнул с себя невидимые пылинки и пошёл в сторону Ленки.
Музыка смолкла. Кто-то лихорадочно менял пластинку, чтобы поставить медленный танец.
Я пересёк комнату на негнущихся ногах. Подошёл к Ленке.
Глаза у неё расширились. Лицо пошло красными пятнами.
– Лена, разрешите пригласить вас на танец, – неожиданно громко и звонко сказал я.
Ленка сглотнула. Криво улыбнулась.
– Я не танцую, – вдруг так же звонко выдала мне в ответ и захлопала своими ресницами.
Рядом кто-то охнул. В мужской половине кто-то вполголоса выругался.
Я топтался
