солнце, уже давно уменьшилась в своих границах, пытаясь избежать болезненных войн за независимость и ненужных трат людских и финансовых ресурсов, и, даровав большинству своих колоний условно-досрочное освобождение, связала их экономическими и военными договорами, надолго закрепив их как зоны своего влияния.
За три года председательства ему пришлось многому научиться и даже увидеть многое впервые. Приезжая в Лондон из своего семейного поместья в Норвиче и проводя здесь бóльшую часть недели, Дарэлл видел как постепенно меняется сам клуб. Точнее было бы сказать, как меняется его дух, как меняются разговоры людей сидящих у камина и в курительных комнатах, как меняются сами люди и как в его комнатах и обеденных залах появляется всё больше и больше изысканно одетых бесформенных людей, с расхлябанными походками и без какого-либо намёка на выправку.
– Предприниматели – брезгливо морщился он, натыкаясь на них и стараясь не попадать в поле их зрения. Если это всё-таки не удавалось, то он старался ни в коем случае не встретиться с ними глазами, быстро уйти от их пронзительных взглядов и нежелательного продолжения разговора.
Резкий звонок мобильного телефона нарушил его послеобеденную дрёму. Он недовольно посмотрел на него. Ему показалось, что было ещё достаточно рано и этот звонок нарушил установленные нормы этикета. Однако всё было в пределах правил, на часах уже было 17:05 и он, не утруждая себя разглядыванием высветившегося номера на маленьком экране, сразу ответил «Даррэл Смит. Слушаю вас». Номер его мобильного телефона знали не многие.
На том конце раздался мягкий баритон объяснивший ему причину своего звонка.
– Я понял тебя, Майкл. Встретимся и обсудим! Ты ведь знаешь, что нет ничего такого, что не могло бы быть решено в течении часа за бокалом шерри в Уайтс-клубе, – закончил он известной лондонской поговоркой. – А в нашем клубе всё возможно и даже быстрее!
Глава 8
Шереметьевский Duty Free был особенным местом, где люди преображались с той самой секунды, как только под укоризненные взгляды военнослужащих оставшихся в будках они пересекали пограничный турникет. Всего через пару метров они освобождались от необъяснимого напряжения и примеряли на себя непривычное звание Человека Мира.
Ну, здравствуй мир дружелюбных улыбок и полной свободы от НДС!
Пассажиры расслаблялись и выпускали наружу своё тайное Я, которое с прошлого отпуска сидело где-то внутри, зажатое между угрюмыми людьми в автобусах и метро, запертое в клетках кабинетов и офисов, ворочавшееся в восьми-метровых спальнях и втиснутое в шести-метровые кухни. Редкие люди уверенно подходили сразу к нужному месту и со знанием дела спрашивали продавцов о том, что им давно и мучительно не хватало: Drambuie, Pimms, Angustura, Zacapa, Grand Marnier…. Основная масса людей в самом начале этого пути к своей внутренней
