мой мальчик. Пойдём. И не стоит волноваться. Я уверен, что в скором времени, ты станешь важной частью Хамблдона. И да поможет тебе Господь! – епископ набожно перекрестился.
Священник перекрестился вслед за епископом. Он поднялся с колен, и они вместе с епископом вышли.
Церковь действительно была полна прихожан из числа жителей Хамблдона. Часть прихожан заняла скамейки, другие стояли и ждали появления нового священника. Те, что сидели, представляли высшее общество Хамблдона. Они были разными, как по рождению, так и по положению, но каждый из них, бесспорно, являлся джентльменом или леди.
Олицетворяла высшее общество города Хамблдон – вдова леди Стоук. Это была круглолицая дама старше средних лет с высокомерным взглядом и непомерными амбициями. Леди Стоук при любом удобном случае подчёркивала безупречную историю своей семьи. Она считала положение в обществе единственной мерой, способной определить достоинства того или иного человека. Леди Стоук могла часами разглагольствовать о корнях, положение, нравах и недопустимости вольностей, что ничуть не мешало ей появляться везде в сопровождение двух своих дочерей, Анны и Виктории. Обе достигли брачного возраста. Анне исполнилось семнадцать, а Виктории восемнадцать лет. Леди Стоук настойчиво искала для них супругов. Пределом мечтаний в вопросах замужества дочерей, являлись самые знатные и богатые представители графства – семейство Портсмут. Леди Стоук не раз и вполне открыто намекала на своё одобрение по поводу такого рода союза. Однако и к глубокому разочарованию леди Стоук, представители семейства Портсмут так и не удосужились заметить её стараний. То ли до них не доходили слухи, то ли они считали ниже своего достоинства породниться с такой семьёй как Стоук. Но леди Стоук надежды не теряла.
Именно леди Стоук громогласно встретила появление епископа с приходским священником. И первые её слова были адресованы епископу.
– Мы все здесь только ради того, чтобы выразить своё возмущение решением вашего преосвященства!
При этих словах, священник резко побледнел и опустил голову. Судя по подавленному виду, он не только догадывался, о чём именно пойдёт речь, но и опасался подобного развития событий.
Бросив на священника ободряющий взгляд, епископ вежливо обратился к леди Стоук.
– Могу я узнать, с чем связано ваше возмущение?
– Энтони Фейнборк! – рука в белоснежной перчатке с опущенными пальцами указывала на фигуру священника. Со стороны этот жест больше напоминал сцену, в которой дама протягивает руку для поцелуя, а не обозначает предмет своего возмущения. – Вы назначили этого безнравственного человека на должность приходского священника.
– Вы несправедливы, леди Стоук, – начал было епископ, но она не позволила ему продолжить. Леди Стоук обрушилась на епископа с гневной отповедью.
– Как ваше преосвященство только могло помыслить о подобном назначение? Разве вы не знали, сколь недостойными нам кажутся члены этого семейства? Вам неизвестно, что ни один из порядочных людей не позволит себе даже малейшего знакомства с ними?! Мы не раз предостерегали ваше преосвященство от подобного шага, но вы так и не вняли нашим просьбам. Видимо, ваше преосвященство полагало поставить нас перед состоявшимся событием? Это не больше чем заблуждение. Хамблдон никогда не позволит, чтобы безнравственный человек объяснял нам природу нравственности от имени Божьего. Никто из нас более не придёт в церковь, пока здесь находиться этот человек! – рука леди Стоук снова устремилась в сторону священника.
Не добавляя более ни слова, леди Стоук подхватила обеих дочерей и направилась к выходу из церкви.
Не преминув выказать своё возмущение решением епископа, за ней потянулись и остальные прихожане. Гул возмущённых голосов слабел по мере того как церковь пустела. В скором времени, не осталось никого за исключением викария, епископа и молодого священника.
Епископ сделал викарию незаметный знак, после чего тот немедленно ушёл, и с напускной бодростью обратился к священнику:
– Энтони! Не стоит падать духом. Всё ещё можно исправить. Я лично поговорю с леди Стоук.
– Не стоит падать духом? – с момента выступления леди Стоук, Энтони Фейнборк впервые поднял голову. Лицо оставалось бледным, но взгляд выражал удивительное спокойствие. – Я всегда знал, что семинария была ошибкой. Я всегда знал, что ни меня, ни мою семью никогда не примут в Портсмуте. Это вы питали надежды. И в итоге семь потерянных лет. Слава Господу, что я все эти годы не переставал работать, иначе…вся наша семья оказалась бы в ужасающем положении.
– Энтони…
– Я прошу ваше преосвященство немедленно принять мою отставку, – Энтони поклонился епископу и чуть помедлив, добавил:
– И не забудьте известить леди Стоук, что я не взял ни единого пенса из причитающего мне жалованья. Прощайте, ваше преосвященство.
Энтони
