style="font-size:15px;"> Это был мир Синдбада. Из мусульман состояли ключевые группы торговцев, распределенные по побережью от восточноафриканских пальмовых пляжей до островов на востоке Индии, где производили пряности. Ислам распространялся не огнем и мечом, а скорее переходил с борта на борт при торговых сделках. Многонациональный мир, в котором торговля зиждилась на социальном и культурном взаимодействии между исламом, индуизмом, буддизмом, христианством и иудаизмом, богатый, многослойный, поначалу оказался слишком сложен для европейского понимания. Португальцы привыкли к тому, что торговля существует в рамках монопольных прав, за которые приходится бороться – как на западном побережье Африки или в Марокко. Об индуизме они не слышали, зато общение зачастую начинали с агрессии. Они брали заложников и в любой момент готовы были дать залп из пушек, держа зажженный факел у запала. Они вторглись в это море, вооруженные до зубов, попирая все существующие обычаи и почти не встречая отпора.
Город Мозамбик поражал своим богатством. Нигде в Африке португальцы такого не видели: улицы, крепкие дома, крытые соломой, минареты, деревянные мечети. Местные жители – явно мусульмане – в богатой одежде, в кафтанах, шитых шелком и золотом, – говорили по-арабски, и переводчики смогли завязать общение. Гостям оказали неожиданно дружеский прием. «Еще на борту они держались уверенно, будто давно с нами знакомы и пришли продолжить неоконченную беседу». Впервые португальцам удалось услышать нечто крайне любопытное: в порту стояли «белые мусульмане» – торговцы с Аравийского полуострова, – прибывшие на четырех кораблях «с золотом, серебром, перцем, гвоздикой, имбирем, самоцветами и рубинами. И куда бы мы ни шли, – изумленно замечает автор, – всего было в избытке… драгоценные камни, жемчуг, пряности лежали повсюду за бесценок, хоть черпай корзиной». Но более, чем несметные сокровища, португальцев воодушевило известие, что на побережье много христиан и что «пресвитер Иоанн находится недалеко. У него в подчинении много городов, чьи граждане ведут крупную торговлю и владеют большими судами». Умалчивая о точности перевода, далее хроникер пишет: «Мы заплакали от радости и просили у Господа даровать нам здоровья, чтобы достичь того, чего мы желали больше всего на свете».
Не сразу моряки догадались, что их самих принимают за мусульманских торговцев. Когда на борт к ним с визитом пожаловал султан, да Гама пытался поддержать эту иллюзию, – что было нелегко, учитывая, насколько потрепаны были суда и измотаны люди. Султан остался недоволен подарками. Покидая Лиссабон, португальцы, конечно, не знали о богатстве нового мира и взяли с собой безделушки, способные впечатлить разве что вождя дикарей: медные тазы и колокольчики, кораллы, шляпы и скромную одежду. Султан хотел мантию из алой материи. Видя, что эти странные путешественники, прибывшие издалека, не купцы и совсем даже не состоятельны, местные задались вопросом об их идентичности и намерениях. Султан
