тот понял взгляд его в превратном смысле: что шеф ищет в нем поддержки, а поддержать шефа сам Бог велит.
– О, вы не знаете еще наших лютых северных морозов! – воскликнул он. – Чтобы не отморозить ног, мы в походе зачастую слезаем с коней, а промерзшие стремена, которые жгут, как огонь, нарочно тряпками обматываем…
– Неужели у вас и в июле месяце бывают такие сильные морозы? – удивился Иван Петрович и вопросительно огляделся кругом, но ответом ему был всеобщий громогласный смех.
Теперь и Ливен сообразил, что зарапортовался, и, покраснев, также рассмеялся:
– А вы и поверили? Ха-ха-ха!
– Спешились мы потому, что пехота наша несколько запоздала, – нашелся между тем майор, – а запоздала она вследствие проливных дождей, которыми все дороги размыло…
– И чем же кончился бой?
– Да, собственно говоря, ничем. Апраксин понес сильный урон, у нас тоже выбыла из строя малая толика. Когда мы отошли к Дудергофской мызе, русских и след простыл. От лазутчиков же мы дознались, что они повернули в Ливонию. Впрочем, для вас, господин маркиз, все эти имена – звук пустой.
– Не говорите. Мы, французы, едва ли не сама воинственная нация в Европе, и ни один кровный француз не может глядеть равнодушно на эту борьбу двух молодых гигантов, потому что царь Петр, не в обиду вашему Карлу, тоже гигант.
– Ростом? – тонко улыбнулся фон Конов. – Вполне согласен: в нем, слышно, без малого сажень.
Пренебрежительный тон шведа задел нашего русского за живое.
– Не только ростом, господин майор, – возразил он, – но и…
Вовремя спохватившись, он на полуфразе запнулся.
– Но и мускульной силой? – тем же тоном досказал за него майор. – Второй враг наш, король польский Август, говорят, также большой силач…
– Да еще какой! – подхватил Иван Петрович, очень довольный тем, что может отвести глаза собеседников на третьего «гиганта». – Проездом через Германию я наслышался о нем просто чудес. Так, в Торне, говорят, где состоялось одно свидание Августа с Петром, в числе разных празднеств для двух монархов был устроен бой быков. И вот во время самого разгара боя, когда разъяренный бык с налитыми кровью глазами метался среди своих мучителей, король вдруг обнажил саблю и сам сошел вниз на арену. У зрителей-поляков дух замер, потому что бешеный бык ринулся прямо на короля. Но король как ни в чем не бывало схватил быка за рога, отбросил его в сторону и одним взмахом сабли отсек ему голову с плеч.
– Ого! А царь что же? Не показал также своей силы?
– Показал…
– На быке же?
– Нет. «С животными я не сражаюсь, – сказал он, – подайте мне штуку сукна». И, подбросив сукно на воздух, он кортиком на лету разрубил его пополам. Король попробовал было сделать то же, но не смог. Приходит мне на память еще другой подобный же случай, но я, признаться, стесняюсь немножко передать его вам, господа…
– Почему?
– Потому
