Совсем по-киношному. Будто играл какую-то роль. Нервное напряжение лопнуло. Володя поднял руку и с удивлением посмотрел на сжатый в пальцах предмет.
– Пуговица оторвалась, – пробормотал он.
Глава 3
Они вернулись к Климентовскому, вывернули на Пятницкую и зашагали в сторону центра. Пересекли по Чугунному мосту Водоотводный канал, мимо Балчуга вышли к Москве-реке.
Володя молчал. Отец пытался заговорить, но как-то вяло. Мимо топали какие-то люди, пролетали машины. Все время что-то отвлекало.
На Большом Москворецком мосту было безлюдно. Ветер дул, пробирая до костей, гнал рябь по отражению подсвеченной кремлевской стены и башен. И туристов с фотоаппаратами, вечно сидящих на парапете Большого Москворецкого, разогнал, видимо, тоже ветер.
Ник остановился, оперся о парапет и уставился на черную воду, в которой блестели отражения ночного города. Володя встал рядом. В другой раз схватил бы фотоаппарат, уж больно красив ночной Кремль, но сейчас даже не вспомнил, что родная зеркалка болтается на плече.
– Спрашивай, – потребовал отец.
Потребовал так, словно был владыкой мира, и только он решал, кого наказывать, а кого миловать. Володе этот барский тон не понравился. Хотя он даже не успел это толком осознать.
– О чем? – осведомился он.
– О чем хочешь, – небрежно махнул рукой отец. – Ты же хотел узнать что-то.
Да, он хотел. Вопросов было много, но каждый казался менее важным, чем другие. И Володя застыл в нерешительности, так и не придумав, с чего начать.
– Хорошо, – кивнул Ник удовлетворенно, будто другой реакции и не ждал. – Тогда спрошу я. Откуда ты узнал?
– Что?
– Не придуривайся, – в голосе отца возник едва заметный оттенок раздражения. – Откуда ты узнал, что я маг?
Володя отвернулся и уставился на символ ушедшей эпохи – рубиновые звезды над Кремлем. Первая мысль вышла донельзя прагматичной: этот мужик, его биологический отец – сумасшедший. Мысль была гладкой и круглой, как спасательный круг. Вот только зияла в этом круге дырка, убивающая на корню все помыслы о спасении. Если бы Ник сам начал втирать, что он маг, его смело можно было определить в Кащенко и думать над оформлением опеки над собственным отцом. Но Ник ничего такого не говорил. Только подтвердил то, что сказал сам Володя. А сказал он то, что узнал из нелепого ночного видения. Так что если кого и требовалось определить в Кащенко, то в первую голову его самого.
В конечном итоге Володя решил ничему не удивляться. То ли события последних дней вытравили из него эту способность, то ли разум, желая спастись от перспективы угодить в психушку, принял все как данность. А только повторная мысль о магах не показалась такой уж бредовой.
Ник ждал ответа, вертя в руках шляпу. Головной убор он снял от греха подальше, решив, видимо, не соблазнять разгулявшийся ветер.
– Я просто знаю, – выдавил Володя.
– Мальчик мой, – со смесью пафоса и елея в голосе начал
