уговор наш, signore direttore, остается, конечно, в силе?
– Да, да… До свидания…
И Скарамуцциа без оглядки поспешил к своему пациенту.
Глава четвертая
Исповедь помпейца
Помпеец, действительно, проснулся. Глаза его с недоумением блуждали по комнате с предмета на предмет. Он, очевидно, не мог уяснить себе, куда это занесло его. Еще более озадачен казался он при виде входящего хозяина, одетого не в древнеримскую тогу, а в современный костюм: пиджак да брюки. По простая вежливость гостя в чужом доме не позволяла уже ему обнаруживать свое удивление по поводу этого уморительного кургузого наряда. С благодарной улыбкой он протянул профессору свою исхудалую руку.
– Прости, что я не встаю: один я не в состоянии еще приподняться. Ведь ты, конечно, спаситель мой?
– Мне, точно, выпало счастье возвратить тебя к жизни, – отвечал Скарамуцциа, осторожно пожимая поданную ему руку.
– Да благословят же тебя всемогущие боги! Дозволь мне теперь первым долгом возблагодарить святых пенатов приютившего меня крова.
По строгим губам ученого, не знавшим настоящего смеха, проскользнуло подобие усмешки.
– К сожалению, это неисполнимо, – сказал он, – пенатов у меня в доме нет.
– Да, в самом деле, – догадался помпеец: – ты, должно быть, чужеземец, судя по твоему странному одеянию.
– Нет, я итальянец, римлянин, как и ты.
– И у тебя нет пенатов?
– Нет, потому что я – христианин.
Помпеец с испугом осмотрелся кругом, не слышал ли кто посторонний этого безумно-смелого признания.
– Ты… ты приверженец той опасной ереси? – прошептал он, не смея громко произнести даже слово «христианин».
Профессора все более забавляло детское неведение взрослого младенца. Но, чтобы пациента не чересчур поразили дальнейшие новости, которые, так ли, сяк ли, предстояло ему узнать, надо было предварительно подкрепить опять его физические силы. Скарамуцциа кликнул Антонио, и, немного погодя, помпеец с жадностью уплетал жареного цыпленка, запивая его огнистым вином. Обсосав последнюю косточку, он со вздохом обтер салфеткой губы.
– Что, еще бы поел? – спросил хозяин, с удовольствием наблюдавший за аппетитом гостя.
– Да, признаться, еще пару таких же цыплят сейчас одолел бы…
– Успеешь: после такой голодовки сразу нагрузить совершенно пустой желудок не безопасно. Теперь, если хочешь, я готов ответить тебе на всякий вопрос. Ты был удивлен, что я, как итальянец, исповедую христианскую веру. Что скажешь ты, когда узнаешь, что все вообще итальянцы, все европейцы открыто исповедуют ту же веру?
– Не может быть! Ты шутишь?
– Не думаю шутить. Разве я похож на шутника?
– Но этот шутовской наряд…
– Весь образованный класс ходит теперь в таком же платье.
– Что я сплю еще, или ум у меня мешается?
– Ни то, ни другое, друг
