настоял, чтобы его снабдили крохотным портретом, набросанным художником. Это задержало его на несколько часов, но зато теперь Верден знал, какой образ держать в памяти, творя заклинание поиска. К тому же советник был настолько любезен, что даже передал магу магический отпечаток ауры – ощущения, которые испытывает маг, глядя на живое существо, своеобразную карту энергий. Именно поэтому Альдер был уверен, что его поиски не займут много времени. Ему достаточно почувствовать жертву издалека, приблизиться к ней, окончательно удостовериться в своей правоте и нанести удар. Внешность можно изменить, портрет может быть неточным, но отпечаток ауры не подводит никогда.
Все так же не открывая глаз, Верден припомнил отпечаток жертвы, стараясь уловить мельчайшие детали. И вздрогнул, как от удара, когда из темноты пришел слабый, едва различимый ответ.
Распахнув глаза, маг, не веря самому себе, повел в воздухе рукой. Пальцы окутало призрачное сияние – концентрация элементальной энергии, необходимая для заклинания, была небольшой.
Он там. В темноте. Здесь и сейчас – тот несчастный, что, наверное, и сам не подозревает, что перешел дорогу самым могущественным людям континента – Совету Магов Малефикума.
Ухмыльнувшись в куцую бороду, Верден ускорил шаг, стараясь двигаться быстро и бесшумно. Темный город распахнул перед ним свои секреты, достаточно было лишь немного прислушаться к его внутреннему кипению. Похоже, охота займет даже меньше времени, чем ему казалось сначала. Появиться вовремя, в нужное время, в нужном месте – в этом и был секрет Альдера Вердена.
Темнота распахнулась, принимая в объятия широкоплечую фигуру, закутанную в черный плащ, и сомкнулась за ее спиной, словно укрывая злодеяния от людских глаз.
Ланье шел медленно, отмечая каждый шаг взмахом трости. Он почти спал, – нервное напряжение тяжелого дня схлынуло, оставив после себя лишь усталость и сонливость. Погода давила на плечи тяжелым прессом грозовых туч, и то, что дождь прекратился, ничуть не делало ночь лучше. Ридус и рад бы был поторопиться, но не мог. Ноги стали словно ватные, глаза слипались. Он брел знакомой дорогой, почти не глядя по сторонам, полагаясь только на память ног, что сами несли его к теплу и уюту хоть и чужого, но все-таки знакомого дома.
Широкие улицы центра города вскоре остались позади. Мостовая, вымощенная у Магиструма плоскими брусками, давно закончилась. Под ногами вновь оказались круглые камни и доски, брошенные над бегущими ручьями воды. Ланье механически перешагивал через лужи, звонко цокая тростью о мокрые камни, и постепенно отходил все дальше от Магиструма. Два квартала, что он обычно проходил за пять минут, на этот раз он одолел за все пятнадцать.
Когда за спиной раздался гулкий звон часов на башне Магиструма, отбивавших половину часа, Ланье невольно вздрогнул. Он наступил в лужу, поскользнулся и чуть не повалился на камни. Замахав руками, он выпрямился и очнулся от сладкой дремоты. Опустил воротник плаща, поежился, поймав холодный
