Это возврат в Прошлое.
Понять это можно только, поняв, что доказательство Веры и Воскресения находится не перед нами, а мы также и:
– У-ча-ст-ву-ем. – Поэтому и:
– Не надо никаких доказательств, – просто:
– В белом плаще с кровавым подбоем, – ибо вы на месте, так сказать, преступления своей собственной персоной.
Поэтому и открывается занавес сразу на первой странице, на Чистых Прудах с теплой апельсиновой газировкой, потому что расправляются складки прошлого, рассеивается пелена, скрывавшая Реальность.
Галилея, как Раньше, перед нами, ибо:
– Мы в ней. – Участники.
Поэтому требование: доказать, заведомо предполагает невозможное:
– Увидеть События Прошлого – Со Стороны. – А надо перейти на Вторую Скрижаль Завета, как перейти непроходимое море, по зову Моисея:
– Кто Господни! – Ко мне.
И именно так написана Бел и Персефона И. П.:
– Читатель может присутствовать при Воскресении, – даже если его там нет напрямую. Ибо:
– Напрямую Воскресение и нельзя увидеть, а только:
– Из событий будущего. – Которое и будет, как возвращение Апостолов в Галилею на Встречу с Иисусом Христом, возвращение в Прошлое, в Воскресение.
– Встречает, значит, Робинзон Крузо Пятницу, ну, и туды-сюды: живут вместе. Приходит корабль, и прежде чем пропустить их, так сказать:
– По трапу на борт, – помощник капитана спрашивает:
– Сколько вас?
– Двое.
– Точно?
– Да, точно, – встряет и Пятница.
– Нет, точно, или совсем точно? – пытается выяснить истину помощник. Может между вами было что-то?
– Да вы что?! – возмутился Робинзон я этим делом не занимаюсь.
– А она?
– Она?
– А вы думали – это мужик?
– Честное слово не знал.
– Вот так и вы, – закончил свою вступительную речь Михаил, – только приехали, а уже телку подходящую себе ищете, а у вас здесь живет, как поется в песне:
– Жена законная-я.
– Вы меня с кем-то спутали.
– Ну, ты Электрик? – спросил Штрассе.
– Не меньше, чем Эдиссон.
– Нет, вы точно Электрик? – спросил Майор.
Они трое с трудом вычислили, куда причалил прилетевший из Амэрикэн Электрик, инкогнито, и оказалось это Берендей, а уж:
– Мы, – сказал Майор, – везде тебя обыскались – и в Метрополе, дали на чай семьдесят пять долларов, и в Балчуге Кемпински сто, хотели еще где-нибудь дать, в Пекин уж намылись, но там сказали:
– Уже несколько десятилетий, как закрыто на ремонт, а работает только небольшой Зайчик.
– Зайчик? – переспросил Штрассе.
– Я сказал Зайчик? – запутался швейцар,
