с Мелиссой теперь осталась позади. Наконец-то жизнь окрасилась в яркие краски, что не могло не радовать.
– Доброе, солнышко, – улыбнулась мать. – Что-то ты рано встала, могла бы поспать и подольше. Я думала, ты ещё спишь, иначе бы позвала тебя позавтракать со мной.
– Может быть, позже… – нетерпеливо отмахнулась девушка, садясь за кухонный стол напротив матери. – Я хотела поговорить с тобой… об отце. Это важно.
Лариса напряглась. С лица сползла беззаботная улыбка, а над бровями залегли морщины.
– Понимаю, – наконец кивнула она.
Женщина не удивилась: по правде сказать, она ждала этого неприятного для неё вопроса с момента, как узнала о том, что дочь открыла в себе магические способности.
Никки, волнуясь, еле слышно выдохнула. Она понимала, что предстоящий разговор не будет приятным для матери.
Он был тяжёлым для них обеих, потому что душевные раны никогда не заживают; они лишь залеплены невидимым пластырем. И если начнёшь его сдирать, обнажая незащищённую тонкую кожу – не жди, что это будет безболезненно.
Лариса поспешно поднялась, отвернувшись к шкафчику, где хранился чай. Ей нужно было набраться храбрости, чтобы выполнить нелёгкую просьбу дочери.
«Рассказывать ей всё – значит пережить это снова», – с грустью подумала женщина.
Но что поделаешь? Выбора не было…
Она на мгновение прикрыла глаза и, не оборачиваясь, тихо спросила:
– Что ты хочешь знать?
– Ну… – неуверенно протянула девушка, не зная, с чего начать. Она с детства знала, что мама не любит говорить о муже. Никки спросила об отце лишь однажды, будучи маленькой.
Ответ, который она тогда услышала от матери, запомнился ей навсегда: «Детка, твой отец ушёл от нас спустя год, как ты родилась. Больше я о нём не слышала и не встречалась с ним… Думаю, он счастлив без нас. Я хочу, чтобы ты запомнила: в этом никто не виноват, особенно ты. Это было его решение».
Никки сомневалась в том, что так было на самом деле. Но разговора на эту тему больше не заходило.
Девушка даже не знала, как зовут отца и чем он занимался в жизни. Но разве это важно, если он своим уходом предал их?
Единственная вещь, которая всегда была с Никки в память о нём – это фарфоровая кукла Сандра. По словам Ларисы, этот подарок был первым и последним одновременно.
Подрастая, Никки терзалась сомнениями, обуревавшими её всякий раз, когда она размышляла над тем, что же на самом деле тогда произошло.
По какой-то неведомой причине, прислушиваясь к интуиции, Никки считала, что тогда мама рассказала далеко не всё.
Иногда девушка думала: а может быть, дело как раз-таки в ней? Возможно, она сделала что-то ужасное, что рассорило родителей, навсегда оттолкнуло друг от друга и заставило отца уйти?
Но что же такого непростительного мог совершить невинный маленький человечек?
Поэтому
