Можно подумать, три товарища. Все трое в кепках. Только у того, что посредине, безумные растерянные глаза и несколько ватный шаг. Зайцев поймал этот ошалелый взгляд. И его тотчас отсекли, оттолкнули своими оловянными буркалами молодцы по бокам.
Он все понял: арестованный. Уже, считай, вредитель, враг народа. Только он сам еще и надеется, что ошибка, все образуется, разберутся. Арестованный и два конвоира. Взяли тихо. Выдернули внезапно. Как они умеют. Как его возьмут. Если только не… Осоавиахимовец проследил за взглядом следователя, но ничего особенного не увидел, только трое приятелей шли рядком поодаль. Все трое в кепках, обычные ленинградцы.
Троица растворилась в вокзальной толпе. А Зайцев все смотрел им вслед.
– Сюда, товарищ следователь, – позвал дежурный и, крякнув, спрыгнул с края платформы на пахнущую мазутом черно-жирную землю.
– Здорово, – не сдержал восхищения Зайцев. – Порядок у вас, гляжу, образцовый.
По документам быстро установили и состав, которым Пряник прибыл в Ленинград, и даже вагон. Номер запасного пути, куда оттащили вагон, само собой тоже.
– А то, – сурово отозвался дежурный. Усы у него были табачного цвета. Старый питерский железнодорожник, еще небось помнит забастовки. – Груз живой, ценный.
Он отпер.
– Вы всегда вагоны запираете?
– Без замков нынче никак. Отвернешься – беспризорники сразу набьются. Или голь какая ночевать залезет.
Зайцев мысленно возблагодарил и беспризорников, и голь: вагон стоял запертым с той минуты, как вывели знаменитого жеребца-пассажира в синей попоне.
– Купе первого класса. Коняга ваш ехал, как царь.
Зайцев смотрел в полумрак вагона. Сердце забилось – идеально замкнутое пространство. Солнечный свет проникал сквозь щели. Щелей было немного: столыпинская постройка. Ноздри уловили лишь слабый запах прелого сена. Похоже, здесь тоже чисто. Сердце замерло.
– Полезете, товарищ агент? Или как?
– Полезай, экспертиза, – с напускной веселостью Зайцев хлопнул осоавиахимовца по спине. Тот сперва приподнял и стукнул на пол вагона свой ящик. Задрал ногу в слишком короткой штанине. Дежурный, глядя на раскорячившуюся фигуру, сперва хмыкнул, потом подставил под ступню руки замком, дал опору – втолкнул наверх. Юноша, барахтаясь, завалился на живот. Встал, снял, вытер пальцами очки. Надел, поправил.
Только легкий запах сена да обычные запахи железной дороги. Пусто, пусто, и без всякой пробы воздуха знал Зайцев. А чего он ждал?
Кольцов ошибся. Память играет шутки, особенно память пьяницы.
Или не ошибся? Если не ошибся, то, может, и другой поворот событий. Предположим… Зайцев рассеянно глядел на чахлые травинки, пробивавшиеся из-под гравия, из-под отравленной мазутом и маслом земли. Предположим, поезд идет откуда-то из-под Тулы. Сквозь него проходит облако газа. Вагоны все товарные, только один пассажир – живой. «Капля никотина
