ничего, что могло бы доказать правдивость слов девушек.
– Похоже, лучшее, что вы можете сделать – это забыть о произошедшем, – подвёл итог Руслан, когда они уже вышли от Сысоева и стояли на улице, жмурясь от яркого закатного солнышка.
– Да, в самом деле, – согласилась Олеся, – ведь сами мы не пострадали. Нас не ограбили, не убили, не … – она запнулась. – Короче говоря, нас-то пронесло! Так что же голову ломать? Скажем: Слава Богу! И забудем всё это! Если менты этих тварей не нашли, не нам же их искать…
Настя рассеянно кивнула рыжей головой:
– Да! Я согласна – забудем! Забудем и больше никогда не станем это вспоминать!
Но забыть не получилось, потому что ночью вновь пришли кошмары…
И следующей ночью тоже… А потом снова, снова и снова!
Настя почти перестала спать. Едва она закрывала глаза, как на неё обрушивался поток таких жутких, леденящих кровь видений, что она вскакивала среди ночи с диким криком, в холодном поту, и сидела потом до самого утра, не выключая ночника. Каждая ночь превращалась в испытание, в борьбу с самой собой, в схватку с ночными демонами и марами.
Но Настя знала, кто на самом деле стоит за этими снами…
«Шаманка» с Воронова утёса, посылавшая проклятие вслед убегающей прочь рыжей девчонке – это с ней сражалась каждую ночь Анастасия Романова! Это она присутствовала в каждом жутком видении, являвшемся по ночам.
Ей снилось, как её – Настю Романову – убивают на каменном круге у подножья скал! Она чувствовала всю дикую боль, когда её медленно разделывали. Её били жестоко, бесчеловечно, и сны тонули в потоках крови.
Кошмары эти были так пугающе реалистичны, что Настя перестала различать сон и явь, словно она навсегда застряла в том дне, когда отправилась на прогулку по Святогорью.
А иногда ей снилось, что она приходит домой и видит залитую кровью квартиру, свою убитую мать и Олесю. Просыпаясь, Настя чувствовала, как подкатывает дурнота от тошнотворного запаха крови и смерти, преследующего её даже за гранью сновидений.
Ей снилось, что в абсолютной тьме ведьма из леса подкрадывается к ней и душит ледяной рукой. Но, пытаясь разжать её похожие на клещи пальцы, Настя хватала лишь пустоту, воздух, и задыхалась от бессилия, не в силах ничего сделать.
Ей снилось, что она убегает по лесу от своры голодных волков, но внезапно силы оставляют её, и солнце слепит глаза… Девушка падала, ноги её не слушались, глаза не открывались, их пронзала боль. Слепая, беспомощная, Настя ползла, хватаясь за камни содранными пальцами, и звери настигали её, безвольную, слабую, отчаявшуюся.
А ещё ей часто снились часы – её часы, потерянные в горах. Они возникали в самые разные моменты кошмаров. Но неизменно присутствовали в каждом сне. И их неестественно громкое, тревожное, как жужжанье пчелиного роя, тиканье сводило Настю с ума.
Один
