рнет-дневнике полностью, без купюр.
Следующее предисловие к статье было написано в расчете на публикацию в других изданиях, но… так и не пробился этот материал в местные СМИ, везде отказывались под предлогом слишком большого объема.
Предисловие
Когда в забайкальском управлении внутренних дел на транспорте решили воссоздать историю органов правопорядка, мне «достался» для исследования один из самых трагических сталинских периодов: предвоенные годы «победившего социализма» с кровавыми следами массовых репрессий, суровое лихолетье в тылу великой войны и «закрепление» военной победы.
Партийные организации писали для потомков (а партархивы бережно хранили) историю общества. В эти годы партийная прослойка Отдела железнодорожной милиции НКВД Дороги имени Молотова доходила до 50-70 процентов. В год проходило 20-30 закрытых, открытых и совместных партийно-комсомольских собраний и заседаний партбюро с подробными протоколами, сохранившимися в госархиве Читинской области (ныне Забайскальского края) под грифами «секретно» и «в читальный зал не выносить». В них – история и государства, и коллектива транспортной милиции, и отдельных людей с их ошибками и проступками – подлинными и мнимыми.
После первого дня работы в архиве с протоколами 1938 года я поверил в таинственные биоэнергетические волновые поля, в сигналы из давно минувших дней. Ими стали голоса людей – участников собраний. Одни – уверенные в себе и своей правоте, другие – страдающие. Требовательные и неумело оправдывающиеся за свои поступки. И воля начальников, заряжающих аппарат железной энергией партийных установок и страхом за неисполнение.
Эти буквы, строчки, закорючки, фразы. Тут – плотным машинописным, плохо читаемым текстом сквозь черную и серую копирку на серой низкокачественной бумаге. Здесь – «от руки», крупным почерком.
После первого дня, проведенного за этими протоколами, я ощутил невидимое волновое поле. Словно прозрачное облачко выпорхнуло из подколотого, подшитого материала архивных папок и прилепилось ко лбу.
Давно никто не брал в руки эти материалы. Вот и обрадовались духи свежему человеку, а потом, излив душу, отпустили. А я смог более спокойно приступить к знакомству со своими бывшими сослуживцами.
Публикацию моего исследования пытались запретить: оно не воспитывало гордость и патриотизм. Это были удушливые годы тотального контроля над личностью. Пик казенного славословия вождю и его страшной системе истребления. Грязный, убогий, уродливый провинциальный быт. Интриги и склоки на работе. Сломанные судьбы и пьянство, как единственная отдушина в этой жизни. Ничего похожего на романтику борьбы с послевоенным бандитизмом, на отвагу и риск незабываемого капитана Жеглова – Высоцкого.
Архив адекватно отразил типичность событий того времени. Таким было десятилетие между двадцатыми и тридцатыми годами советской власти. Удивляет лишь то, что через полвека нам так не хочется глядеть архивной правде в глаза.
Уроки истории
1938-й
Враги народа и выговор за любовь
После «разоблачения» начальника Отдела железнодорожной милиции М.Е.Западина, объявленного врагом народа, на его место с 20 сентября 1937 года заступил Севастьянов. По странному, а, возможно, и закономерному стечению обстоятельств, именно в этот день нарком Ежов подписал приказ № 00593, в котором объявлял всех русских харбинцев шпионами. Жизнь десятков тысяч людей трагически оборвалась в связи с продажей в 1935 году Советским Союзом российской доли Китайской Восточной железной дороги государству Маньчжоу-Го. Вернувшись на родную землю, 31226 человек из арестованных 15 ноября 1938 года 49470 душ были расстреляны (см. В.Перминов. Самый русский китайский город. – «Экстра», № 23, 1998 г.).
Прибыв в Читу из Оренбурга, Севастьянов не чувствовал себя уверенно, понимая, что вряд ли его начальствование над забайкальской железнодорожной милицией будет долгим. Ведь за членом ВКП(б) Севастьяновым тащился длинный хвост тяжелого партийного взыскания – выговора, наложенного 27 июня 1937 года Оренбургской парторганизацией при УНКВД «за бытовую связь с врагами народа». (Ну как тут не вспомнить слова из песни Владимира Высоцкого: «но за тобой тащился длинный хвост – длиннющий хвост твоих коротких связей…».
И это еще хорошо, что усмотрели партийцы всего лишь «бытовую» связь. Иначе не миновать бы ему «вышки». С выговором выслан был Севастьянов в Читу. И единственное, что успел сделать для себя на новом посту, – снять партийное взыскание 27 марта 1938 года на собрании парторганизации Отдела. И уже «очищенным» – быть переведенным на другую работу.
10 января 1938 года в Отделе железнодорожной милиции дороги имени Молотова выбирали парторга партгруппы ВКП (б). В выборах участвовали, не считая кандидатов и сочувствующих, три полноправных члена ВКП(б): Севастьянов, Буров
