е дома. Меж домов на холмах толпились березы и тополя, тянулись ветхие синеватые заборы, кое-где прерываемые яркими пятнами рекламных щитов. В центре Красновятска возвышался старинный собор из красного кирпича. Рядом с собором уходила в небо белая пожарная каланча, которая когда-то была колокольней.
Детская музыкальная школа, куда Нина устроилась на работу, находилась в одном из старинных мещанских особняков, который выделялся среди остальных изобилием гипсовой лепнины по фасаду и чугунной оградой, отбрасывающей в погожий день весьма замысловатую тень. Возле здания школы был широкий сквер, сплошь заросший густыми сиренями, в центре которого белел мраморный круг неработающего фонтана, а конце едва просматривалась полуразрушенная ротонда.
Служебную квартиру Нина получила в центре городка, в бывшем общежитии реального училища, где обучался когда-то видный революционер Яков Ройзман, участвовавший в подготовке покушения на Александра второго. Отапливалось это общежитие дровами, имело скрипучий пол, высокие потолки и два тёплых туалета, расположенные в разных концах широкого коридора.
Комната Нины была на втором этаже, как раз на уровне густых вершин американских клёнов. Когда Нина в первый раз летним вечером открыла окно, она была приятно удивлена близостью резных желто-зелёных листьев. Накануне был дождь и сейчас, омытые влагой, кленовые листья издавали тонкий приторно-сладковатый аромат, такой знакомый и такой родной, что у неё от странной (пришедшей откуда-то из детства) нежности закружилась голова. Она несколько раз глубоко вздохнула и долго потом простояла так, наблюдая расплывчатое сияние закатных лучей, размноженное в лужах на асфальте.
Коллектив учителей в музыкальной школе при первой встрече Нину разочаровал. Тут были женщины в возрасте, которые выше всего ценили в окружающих трезвый расчет и хозяйственную жилку. Они без конца рассуждали о дачных участках, о каких-то новых практичных парниках и теплицах, огурцах и помидорах. О том, как поднялась в цене свинина, и как непозволительно распустились дети после демократических реформ эпохи Гайдара и Ельцина.
Единственным человеком, с которым Нина могла сейчас поговорить по душам, стала соседка по этажу, одинокая тридцатипятилетняя женщина Наталья Юрьевна Осокина, работающая экономистом в одном из отделов районной администрации.
Наталья расположила к себе широким румянцем во всю щеку и умением улыбаться даже тогда, когда говорит о серьёзных вещах. У Натальи были тёмно-русые, слегка вьющиеся волосы, смуглая кожа и большие озорные глаза.
В общем, Нина вскоре заметила, что местные мужчины, глядя на Наталью, инстинктивно облизывают губы, как будто замечают что-то вкусненькое. А ещё Наталья всегда была чем-то взволнована, чем-нибудь приятно потрясена. Она знала все последние городские новости, все самые занимательные сплетни и умела изложить их так, что Нина не могла сдержать улыбки.
Если Наталья куда-нибудь приглашала, то ей невозможно было отказать, потому что там, где была Наталья, всегда происходило что-нибудь интересное, претендующее в перспективе стать приятным воспоминанием.
Именно с Натальей Нина в первый раз попала на дискотеку, где какой-то местный нахал поцеловал её в щеку и сказал, что она походит на француженку.
Это с ней Нина посетила выставку местного художника по фамилии Харлов, где увидела множество цветных натюрмортов и пейзажей, обрамленных бронзово-желтым багетом. Купальщиц на сиреневом фоне, подсолнухи в горшках, вездесущие ромашки и васильки.
Это с Натальей она попала на встречу с местным поэтом Николаем Гусевым, стихи которого поразили её своей трагической простотой. Одно из стихотворений поэта она запомнила. Оно звучало примерно так:
Здесь нет ни весны, ни лета,
здесь фрукты – часть винегрета.
Здесь по приметам – край света
и в шахте стоит ракета.
Гудит под землёю сервер,
опасно земли коснуться,
а если пойдешь на север
то можно и не вернуться.
Там за холмами где-то
спрятаны наши запасы:
тушенка, ружье, галеты,
и бочка с хорошим квасом.
Кто сунется в нашу чащу,
тому не сносить онучей.
Край света – он настоящий,
напомню на всякий случай.
Потом Наталья пригласила Нину к своим родителям в деревню, где у Осокиных было некое подобие разорившейся дворянской усадьбы. Высокий кирпичный дом в глубине сада, хлевы, сараи, пасека на берегу небольшого пруда.
И дом, и сад Нине очень понравились. Но все же самое большое впечатление произвел на неё четырнадцатилетний брат Натальи Осокиной, Саша, который очень походил на сестру. Саша был, как сестра, русоволос и смугл, только его глаза под высокими и густыми бровями никогда не округлялись от
