конечно.
– Но ведь он тогда уже не был Всадником: его дракон погиб во время битвы при Дору-Ариба.
– Ну и что? Нет, Бром был самым настоящим Всадником – по своим знаниям, умениям и принципам. Именно он первым сумел объединить всех друзей Всадников, а также сочувствующих, в том числе и тех, кому пришлось скрываться в изгнании. Именно он убедил Хротгара в необходимости предоставить варденам убежище в Фартхен Дуре; именно он сумел заручиться поддержкой эльфов.
Некоторое время оба молчали, потом Эрагон спросил:
– Но почему же в таком случае Бром отказался возглавить варденов?
Орик сухо усмехнулся:
– А он, возможно, никогда этого и не хотел. Впрочем, сам я с Бромом знаком мало. Да и те события имели место еще до того, как Хротгар усыновил меня. Бром редко бывал в Тронжхайме. Он то сражался с Проклятыми, то участвовал в том или ином заговоре против Империи.
– Значит, ты рос сиротой? Твои родители умерли?
– Да. Я лишился их еще в детстве – оспа унесла их жизни. И Хротгар проявил ко мне достаточно доброты: принял в свой Дом и, поскольку родных детей у него нет, сделал своим наследником.
«Да, – подумал Эрагон, – Хротгар и ко мне был очень добр».
Сумерки, как и всегда в этих местах, наступили очень рано. Когда темнота стала сгущаться, гномы зажгли на каждом из четырех углов плота по фонарю. Фонари были красными. Эрагон слышал, что они вроде бы помогают видеть в темноте. Стоя рядом с Арьей, он долго любовался их чистым свечением, потом спросил:
– А ты знаешь, как делаются такие фонари?
– Да. Это магическое умение мы передали гномам давным-давно. И они отлично научились им пользоваться.
Эрагон задумчиво поскреб подбородок, где вовсю начинала прорастать шелковистая бородка, и с надеждой посмотрел на Арью:
– А ты не могла бы и меня научить кое-каким магическим умениям? Мы ведь еще долго плыть будем.
Арья внимательно посмотрела на него, помолчала – на шатающихся бревнах плота она стояла как вкопанная – и сухо ответила:
– Это не мое дело. Тебя уже ждет настоящий учитель.
– Тогда, по крайней мере, скажи, что означает имя моего меча?
И Арья ответила еле слышно:
– «Приносящий страдания». И он полностью своему имени соответствовал, пока его хозяином не стал ты.
Эрагон посмотрел на Заррок с отвращением. Чем больше он узнавал о своем клинке, тем более злым и опасным он ему казался, словно по собственной воле мог приносить страдания и беды. Если бы этот меч ему подарил не Бром, если бы преимущества Заррока по сравнению с мечами Проклятых не были столь очевидны, Эрагон давно бы уже бросил его в реку. Ему хотелось сделать это даже сейчас.
Но вместо этого Эрагон сам бросился в воду, подплыл к Сапфире, и, пользуясь тем, что еще не совсем темно, они впервые после ухода из Тронжхайма решили немного полетать. На большой высоте воздух был прозрачен
