и слева – от затрещины Полины.
– Соедините меня с ОГПУ. Мне нужен Ремизов. – Телефонная трубка утвердительно ответила и попросила подождать.
К вечеру, когда уже стемнело, Кузьма Ильич прибыл в приёмную секретаря ЦИК СССР, снял шинель, сдал шашку и ожидал вызова в кабинет. К тому времени Ремизов дослужился до помощника начальника Секретно-оперативного управления ГПУ и имел на левом рукаве мундира три ромба.
Авель Сафронович общаться с Дзержинским лично не любил ввиду резкости и бескомпромиссности главного чекиста. Даже в бытность того народным комиссаром путей сообщения СССР колкий взгляд Дзержинского выводил Авеля из равновесия. Казалось бы, подчинённый, а всё равно колкий и ершистый. Енукидзе всегда его опасался, старался дистанцироваться, и Дзержинский это заметил. Теперь же, когда часто возникала необходимость решения межведомственных вопросов между ОГПУ и ВЦИК, стал вопрос, кто «гора», а кто «Магомет». Для снятия напряжения в вопросах самолюбия руководителей контактёром был определён Кузьма Ремизов. Авелю так было проще и удобней, а Дзержинский одобрил негласное назначение Кузьмы Ильича, справедливо рассудив, что Секретному отделу будет нелишним присутствие в этой высокой инстанции и личный доступ к Секретарю. Не всегда полезно писать письма и ждать ответной телеграммы. Бумага не передаст ни озабоченности, ни нервозности, ни дрожи в руках, а в их работе такие наблюдения первостепенны.
– Пройдите, пожалуйста, Авель Сафронович вас ждёт. – Секретарь встала и открыла первую дверь.
– Товарищ Ремизов! Рад вас приветствовать. – Авель как-то не по ранжиру начал первым и протянул руку. После ответного и сдержанного приветствия офицера Авель продолжил:
– Помните, Кузьма Ильич, дело о крушении аэровагона?
– Да, конечно. – Ремизов смотрел на Енукидзе прямо, не отводя взгляда.
– Я тогда долго не мог убедить комиссию, что первые результаты вашего расследования ошибочны и следователи сбились с пути.
Ремизов ещё не понимал, куда клонит Секретарь ЦИК.
– Я тогда приложил массу усилий, чтобы поддержать авторитет ваш и ваших товарищей. Факт исчезновения материалов дела вообще не предавался огласке.
– Так точно. Это осталось исключительно нашей проблемой. – Кузьма Ильич заставил свою память срочно восстановить хронологию всех событий и тонкости следствия.
– Попытаюсь опять помочь вам, – многозначительно заявил Енукидзе, наблюдая за реакцией собеседника.
Реакции не последовало, только вопросительный взгляд. «А что взамен?» – тон подтолкнул Ремизова к мысли, что интерес свой Енукидзе ещё не обозначил, а в том, что он есть, чекист уже не сомневался.
– Припоминаете человека по фамилии Черепанов? Павел Черепанов.
– Так точно, Авель Сафронович. Его причастность к крушению не доказана, отбывает срок во внутренней тюрьме, в ближайшее время должен освободиться.
– Его жена ищет справедливости.
