говорить о мировом масштабе, с этим трудно не согласиться. Но даже отдельные попытки добиться справедливости и правосудия для преступников в конечном счете сложились в целую сагу послевоенных лет. Сагу, не похожую ни на какую другую в истории человечества.
Прежде все войны заканчивались одинаково: победители убивали или порабощали побежденных, грабили их страну и жаждали лишь возмездия. Массовые казни без суда, следствия и каких бы то ни было юридических процедур были нормой. Месть – мотивом, простым и понятным.
Месть изначально двигала и «охотниками за нацистами». Особенно теми, кто выжил в концлагерях. И еще теми, кто их освобождал, кто своими глазами видел ужасающие свидетельства, оставленные отступающими нацистами. Горы трупов, умирающие люди, крематории, медицинские лаборатории, а по сути, пыточные застенки… В результате многих нацистов и их пособников в конце войны настигло заслуженное и быстрое возмездие.
Однако со времен Нюрнбергского процесса «охотники за нацистами» по всему миру (в Европе, Латинской Америке, Соединенных Штатах, на Ближнем Востоке) предпочитали отдавать свою добычу в руки прокуроров и следователей – тем самым доказывая, что любой человек, несмотря на всю очевидность вины, имеет право на суд. Не случайно Симон Визенталь, самый известный «охотник за нацистами», назвал свои мемуары «Справедливость, а не мщение».
Казалось бы, зачем преследовать дряхлого охранника концлагеря? Может, пусть спокойно доживает свои дни? Власти США после войны были бы рады и вовсе забыть о нацистах; перед ними маячила новая опасность – Советский Союз. Однако «охотники» не сдавались, и каждый новый судебный процесс позволял извлечь важные уроки.
Например, о том, что преступления Второй мировой войны и холокоста нельзя забывать и что все их организаторы и исполнители никогда и ни при каких условиях не будут оправданы.
Когда в 1960-е агенты «Моссада» похитили Адольфа Эйхмана и доставила его в Израиль, мне было тринадцать лет. Уж не помню, насколько я был осведомлен о случившемся и откуда я об этом услышал, – наверное, по телевизору. Зато очень хорошо помню один случай следующим летом, когда в Иерусалиме уже шел процесс над Эйхманом.
Наша семья приехала в Сан-Франциско, и мы с отцом сидели в кафе. В какой-то момент я заметил в зале старика, показал на него отцу и прошептал: «Мне кажется, это Гитлер». Отец, щадя мое самолюбие, лишь слегка улыбнулся.
Тогда я и понятия не имел, что полвека спустя, работая над этой книгой, я стану брать интервью у Габриэля Баха, единственного оставшегося в живых обвинителя на том судебном процессе, и у двоих агентов «Моссада», которые лично захватили Эйхмана.
История с похищением, судом и казнью Эйхмана всколыхнула интерес к ушедшим от наказания военным преступникам. Вскоре последовала целая череда фильмов и книг об «охотниках за нацистами», основанных, правда, скорее на мифах, чем на реальности. Я запоем читал книги и смотрел фильмы на эту тему, увлекаясь
