собора Русской церкви, всеподданнейшему докладу «архипастырей и священников Русской церкви» и адресу государю о восстановлении патриаршества.
Было ли это совпадение случайным? Предрешило ли выступление группы столичного духовенства решение Св. Синода? Или наоборот, С. Ю. Витте и митр. Антоний (Вадковский) умело направили и использовали «голос низов» в своей борьбе за церковные реформы? Мы не ставим перед собой цели дать окончательные ответы на эти непростые вопросы. Отметим только, что уже современники решали их по-разному. Так, В. В. Розанов писал, что «32 священника, как нам известно, подали заявление вполне самостоятельно, без подсказываний и внушений»[136]. Проф. Н. К. Никольский сетовал на то, что записка «32-х» «получила значение документа, до известной степени предрешившего сложный вопрос об управлении всею русской Церковью на новых началах»[137]. Прот. Философ Орнатский, наоборот, писал, что вопрос этот решался на уровне высшей государственной и церковной власти, а записка «32-х» была использована руководящими лицами в своих целях: «Когда записка 32-х священников появилась в руках высшего духовного начальства, проект преобразования церкви был решен не только в принципе, но и разработан детально, записку же было разрешено напечатать для того, чтобы пустить важный вопрос на обсуждение в повременной печати»[138].
Участники группы в разное время по-разному определяли степень обусловленности синодальных решений своей первой запиской. Так, в письме от 22 марта 1905 года свящ. Константин Аггеев намекал, что она могла иметь некоторое влияние на решения Синода: «Известны нам все детали Синодского заседания после нашей записки» (курсив наш. – Ю. Б.). Позднее же столичные священники, входившие в группу, настойчиво подчеркивали, что временное совпадение было случайным, и видение собора членами Синода и участниками группы в главном расходится. В предисловии к сборнику «К церковному собору» сообщалось: «Оказалось, что вечером 15 марта в его (митрополита. – Ю. Б.) покоях должны были собраться члены Св. Синода для обсуждения уже возбужденного правительством вопроса о преобразованиях в церковном управлении и созвании поместного собора. Высокопр<еосвященный> Антоний обещал сообщить и сообщил в этом собрании членам Св. Синода о представленной ему записке»[139]. В журнале «Церковно-общественная жизнь» члены группы высказались еще определеннее: «Первая брошюра, оттиск статьи, напечатанной в № 11 “Церковного вестника” за 1905 г., получила уже историческое значение – не по действительному влиянию своему на ход событий, а по случайному совпадению (курсив наш. – Ю. Б.) во времени появления с синодальным определением 22 марта о созыве Поместного собора русской Церкви. Так как эта статья представлена была предварительно митр. Антонию, как особое мнение 32-х столичных священников, всего за несколько дней до этого определения, то печать и увидела в ней причину решенной Синодом меры, повлиявшей при том на узкий характер ее»
Новое время. 1905. 28 марта. № 10439.
Там же.
Там же. 14 марта. № 10442.
К церковному собору. С. V.
