убрал палаш в ножны, его примеру последовал Левмир.
– Туфли, – напомнил он.
– Дались тебе эти туфли… Они мои. Понимаешь? Мои. Я их заказал в Кармаигсе, когда жил там. Сразу несколько пар, одинаковых. Всегда такие ношу, не люблю перемен. И я понятия не имею, при чем здесь Монолит.
Левмир спрыгнул на землю, заглянул в черно-красные глаза. Арис выдержал взгляд.
– Почему твои глаза остаются человеческими? – спросил он. – После такой битвы…
– Мразь, – сказал Левмир.
Арис вздрогнул.
– Что ты сказал?
– Я назвал тебя мразью, Эмарис. Мразью и трусом.
Лицо Эмариса изменилось. Теперь на нем появился страх. Не перед Левмиром – перед теми словами, что он должен был произнести.
– Ты не можешь осуждать меня за то, что я просто перестал делать то, что делал, – тихо сказал Эмарис. – Власть завела меня в тупик, и я…
– А я не за это тебя осуждаю! – закричал Левмир, толкнув его в грудь. – А за то, что бросил ее, свою дочь! Ты знаешь, что ей пришлось вынести? Знаешь, сколько раз она чуть не погибла? Может быть, ты часами смотрел, как она плачет, обнимая пару вонючих туфель, и не знал, как ее утешить? Ты смотрел, как она искала радость, а находила лишь отчаяние и смерть?
Лицо Эмариса посерело, рот приоткрылся.
– Ты встречал Ирабиль? – прошептал он, все еще не веря.
– Встречал? – Левмир засмеялся. – Она спасла меня от твоих карателей в Сатвире. Она была со мной все это время. Вместе мы дошли до Алой Реки.
– Безумие… – застонал Эмарис. – Кастилос и Аммит должны были позаботиться о ней.
– О, они старались! Только вот нагнали на самом берегу. Они старались – не ты.
Эмарис вскинул голову. В глазах плеснуло пламя.
– Хватит! Вспомни, с кем говоришь, сопляк!
– С жалким трусом, бросившим дочь, когда был ей так нужен.
Палаш вылетел из ножен, Левмир ответил на выпад. Два клинка сшиблись, два лица замерли друг против друга.
– Я не позволю себе умереть, пока она жива и ждет меня. Я – не ты! – С этими словами Левмир оттолкнул соперника.
Эмарис сделал шаг назад. Левмир тут же встал в боевую стойку, держа палаш перед собой. Но Эмарис не спешил нападать. Огонь, миг назад горевший в глазах, погас. Пропала величественная осанка. Перед Левмиром стоял сгорбившийся старик.
– Как же ты ее любишь, – прошептал Эмарис.
– Сильнее, чем ты.
Эмарис тяжело опустился на землю, голова склонилась, будто перед покаянием.
– Представь, что она умерла, – послышался глухой голос. – Представь, что ее больше нет на свете. А у тебя осталась дочь, как две капли воды похожая на нее. Девочка, которая каждый миг своего существования напоминает о той, что ушла навсегда. Как бы ты выдержал такое?
Левмир бросил палаш в ножны.
