он.
Она кивнула.
– Кого? Неужели нас?
– Да.
У него остановилось сердце.
– Меня? – спросил он.
Подошел Гриша и поставил на столик два потных ледяных бокала.
– Нет, – ответила она.
– Володьку? – сказал он с горечью.
– Да.
Гриша тихонько ушел.
– Какой милый мальчик, – сказала она. – Сколько ему лет?
– Восемнадцать.
– Неужели восемнадцать? Вот забавно! Ты знаешь, он совсем не похож на Быкова. Даже не рыжий.
– Да, время идет, – сказал Дауге. – Вот я уже и не летаю.
– Почему? – равнодушно спросила она.
– Здоровье.
Она быстро взглянула на него.
– Да, ты неважно выглядишь. Скажи… – Она помолчала. – А Быков тоже скоро перестанет летать?
– Что? – спросил он с удивлением.
– Я не люблю, когда Володя уходит в рейс без Быкова, – сказала она, глядя в окно. Она опять помолчала. – Я очень боюсь за него. Ты ведь знаешь его.
– А при чем здесь Быков? – спросил Дауге неприязненно.
– С Быковым безопасно, – сказала она просто. – Ну, а как твои дела, Григорий? Как-то странно, ты – и вдруг не летаешь.
– Буду работать в институте, – сказал Дауге.
– Работать… – Она покачала головой. – Работать… Посмотри, на что ты похож.
Дауге криво усмехнулся.
– Зато ты совсем не изменилась. Замужем?
– С какой стати? – возразила она.
– Я вот тоже так холостяком и остался.
– Неудивительно.
– Почему?
– Ты не годишься в мужья. Я знаю это по опыту.
Дауге неловко засмеялся.
– Не нужно нападать на меня, – сказал он. – Я просто хотел поговорить.
– Раньше ты умел говорить интересно.
– А что, тебе уже скучно? Мы говорим всего пять минут.
– Нет, почему же? – вежливо сказала она. – Я с удовольствием слушаю тебя.
Они замолчали. Дауге мешал соломинкой в бокале.
– А Володю я провожаю всегда, – сказала она. – У меня есть друзья в управлении, и я всегда знаю, когда вы улетаете. И откуда. И я всегда его провожаю. – Она вынула соломинку из своего бокала, смяла ее и бросила в пепельницу. – Он единственный близкий мне человек в вашем сумасшедшем мире. Он меня терпеть не может, но все равно он единственный близкий мне человек. – Она подняла бокал и отпила несколько глотков. – Сумасшедший мир. Дурацкое время, – сказала она устало. – Люди совершенно разучились жить. Работа, работа, работа… Весь смысл жизни в работе. Все время чего-то ищут. Все время что-то строят. Зачем? Я понимаю, это нужно было раньше, когда всего не хватало. Когда была эта экономическая борьба. Когда еще нужно было доказывать, что мы можем не хуже, а лучше, чем они. Доказали.
