всем Трем Морям!»
– Ты забываешься, маршал! – промолвил Ксерий. – Разве ты не получил наставление от моего распорядителя церемоний? Тебе надлежит хранить молчание.
Ксинем расхохотался и сокрушенно покачал головой. Потом обернулся к Кальмемунису и сказал:
– Нас предупреждали, что такое может случиться, господин мой.
– О чем вас предупреждали, маршал?! – вскричал Ксерий. Это уже ни в какие ворота не лезет!
– Что дом Икуреев попытается играть в свои игры с тем, что свято.
– Игры? – воскликнул Кальмемунис, развернувшись к Ксерию. – Какие могут быть игры со Священной войной?! Я пришел к вам с открытой душой, император, как один Человек Бивня к другому, а вы играете в игры?
Гробовая тишина. Императору Нансура только что бросили в лицо обвинение. Самому императору!
– Я вас спросил… – Ксерий остановился, чтобы не сорваться на визг. – Я вас спросил – со всей возможной учтивостью, палатин! – подпишете ли вы договор. Либо вы его подпишете, либо вашим людям придется голодать, вот и все!
Кальмемунис принял позу человека, который вот-вот выхватит меч, и в какой-то безумный миг Ксерию отчаянно захотелось обратиться в бегство, хотя он знал, что оружие у посетителей отобрали. Палатин, может, и был идиотом, но это на редкость ладно сбитый идиот. Он выглядел так, словно мог одним прыжком перемахнуть все семь разделявших их ступеней.
– Значит, вы отказываете нам в помощи? – воскликнул Кальмемунис. – Собираетесь морить голодом Людей Бивня ради того, чтобы заставить Священную войну служить вашим целям?
«Люди Бивня»! Этот термин не вызывал у Ксерия ничего, кроме отвращения, однако глупец произносил его, словно одно из сокровенных имен Божиих. Тупой фанатизм, снова тупой фанатизм! Скеаос его и об этом предупреждал.
– Палатин, я говорю лишь о том, чего требует истина и справедливость. Если истина и справедливость служат моим целям, то лишь оттого, что я служу целям истины и справедливости. – Нансурский император не сдержал злобной ухмылки. – А будут ваши люди голодать или нет – зависит от вашего решения, лорд Кальмемунис. Если вы…
И тут ему на щеку шлепнулось что-то теплое и липкое. Ошеломленный, император схватился за щеку, посмотрел на мерзость, приставшую к пальцам… Роковое предчувствие ошеломило его, стеснило дыхание. Что это? Предзнаменование?
Император вскинул голову, уставился на суетящихся под потолком воробьев.
– Гаэнкельти! – рявкнул он.
Капитан эотских гвардейцев подбежал к нему. От него пахло бальзамом и кожей.
– Перебить этих птиц! – прошипел Ксерий.
– Прямо сейчас, Бог Людей?
Император вместо ответа схватил алый плащ Гаэнкельти, который тот в соответствии с нансурскими обычаями носил переброшенным через левое плечо и пристегнутым к правому бедру. Ксерий вытер плащом птичий помет со щеки и пальцев.
Одна из птиц
