на кухню, но как только подумаю о завтраке, сразу подступает тошнота, и я ничего не могу с этим поделать. Жаловаться маме – неохота. Она будет волноваться, а я не хочу расстраивать ее по пустякам. Ей предстоит тяжелый рабочий день на продуктовой фабрике. Ведь изготавливать еду для общества – тяжелый труд, отнимающий много сил и требующий большого внимания. Вообще-то приемы пищи пропускать категорически запрещено, но я нередко проделываю этот трюк. Мне кажется, что если я буду принимать столько пищи, сколько для меня рассчитано в день, то я определенно не смогу ни тренировать себя, ни вообще, хоть как-то двигаться. Мама меня понимает и прикрывает перед обществом, чтобы мне не вписали нарушение в личное дело, и я не испортила себе историю. Тем, кто работает на продуктовых фабриках это сделать не сложно. Нужно правильно изменить все записи, чтобы прием еды совпадал с ее расходом. Наверное, я не одна, кто иногда пропускает питание. Говорят, что пропустивший прием пищи гражданин, должен будет ее восполнить медикаментозным способом. Как это, я даже знать не хочу! Кладу маме в сумку свою порцию с завтраком, предварительно прижимая указательный палец к упаковке контейнера. Он сканирует меня и довольно мигает идентификационным номером. Я разворачиваюсь, планируя сбежать из дома до того, как проснется мама, чтобы лишний раз не объяснять ей причины моего голодания. Но как раз на нее натыкаюсь.
– Ой, прости мам, я уже собралась уходить. Не стала тебя дожидаться. – Я оправдываюсь, пытаясь просочиться мимо нее, но она преграждает мне путь.
– С днем рождения, Лин! – Восторженно произносит она и прижимает меня к груди, крепко обнимая за плечи. Нос щекотят ее длинные каштановые волосы, но мне даже приятно ощущать их нежный цветочный аромат, любимый запах моей мамы. Наконец она отстраняется и смотрит мне в глаза, немногим дольше, чем допустимо. Дольше пяти секунд в глаза могут смотреть только члены Совета, но и они не приветствуют такое наглое обращение с гражданами, оставляя личное пространство. Со мной такое могла позволить себе только мама. У нас с ней есть много секретов, которые не одобрило бы общество. Но, секреты для того и созданы, чтобы о них никто не узнал.
– У меня для тебя есть подарок. – Мама вынимает из кармана своей формы что-то серебристое и кладет мне в ладонь. Ее руки нежно согревают мою кожу, а ее синие глаза светятся такой теплотой и любовью, что и внутри у меня растекается тепло.
– Что это? – Удивляюсь я и в нетерпении открываю ладонь. Я вижу серебряный кулон с изображением маленького человечка, раскинувшего свои руки в стороны.
– Что это? – повторяю я с восторгом.
– Небольшая, старая вещь. Когда-то мне отдал ее твой отец, и я решила, что сегодня тот день, когда ты можешь принять от нас этот подарок. – Мамины пальцы гладят гладкий металл кулона, а глаза, как в тумане, нащупывают моменты из прошлого, которое мне никогда не увидеть, как и моего отца.
Наше общество не принимает
