а, Римма Танташева,
Владимир Потеря, Евгений Чикризов, Екатерина Бахарева,
Антон Миннеханов, Андрей Гагарин.
Составитель Вадим Юрятин
ISBN 978-5-4485-7388-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
На земле обитает около 30 тысяч видов рыб. Кто был в океанариуме, знает, какое это завораживающее зрелище: все возможные геометрические формы, от треугольника до овала, все оттенки цвета, от черного и густо-сиреневого до лимонного и голубого, плывут перед тобой в зеленоватой воде за толстым стеклом, двигают плавниками и прячутся под камни. Разнообразие – синоним жизни. Как только появляется стандарт, шаблон, объем сменяется плоскостью, жизнь – смертью. На самом деле это я и про литературу тоже. Чтобы она была живой, она должна быть представлена в самых разных формах – привычных, экзотических, основательных, хрупких, долговечных и однодневных. В разных! Чтобы литературный процесс осуществлялся, словесность развивалась, нужны большие и маленькие рыбки, разноцветные и едва заметные, прозрачные. И такие вот пестрые сборники очень разных – по уровню исполнения и тематике – рассказов, собранные волей и энергией самих авторов, в данном случае выпускников онлайн-курсов CWS, тоже совершенно необходимы. И потому выход каждой такой книги для меня – большая и всегда очень личная радость, еще один звоночек: «не зря!».
Ничего общего
Вадим Юрятин
Лольно, кечно и сважжно
Суббота
Мне очень страшно. Уже третий день снится, как я тонул. Мне тогда было десять лет. Мы с отдыхали на Ладоге у дяди Макара. Неловкий шаг в сторону – и вода уже выше подбородка. Я карабкаюсь наверх, барахтаюсь. В нескольких метрах от меня смеются родители (они тогда еще не развелись), дядя Макар, приобнимая тетю Таню, со стаканом вина в руке рассказывает что-то веселое. Хохот доносится до меня волнами. Я его то слышу, когда голова находится над водой, то не слышу, лишь стоит уйти под воду. Пузыри переливаются искрами, преломляя солнечные лучи. Иногда я вижу лицо мамы. Она тоже смеется. Я тогда выплыл. Долго потом лежал на коврике, пытаясь отдышаться, и слушал веселую болтовню дяди Макара. А во сне я каждый раз захлебываюсь и иду ко дну.
– В общем, или СПИД, или сифилис.
– Сдурел? Какой СПИД? Откуда?
– Есть одно подозрение.
– Обоснованное?
– Ты понимаешь, что я умираю?!
– Да с чего ты взял?!
– У меня язык обложен! Белый налет по всей поверхности. Не то жжет, не то колет.
– Покажи.
Открываю рот и приближаю его к камере.
– Не видно ни хрена. Посвети фонариком и язык отогни ложкой.
– Ложки нет, но есть палочки от суши.
Неясно, что он там видит, но по окончании осмотра физиономия Матвея выражает смесь презрения и отвращения.
– И еще меня слегка трясет. Как будто легкая лихорадка, понимаешь? К тому же какая-то сыпь странная вот тут и вот тут.
– Ну и?
– Что значит «ну и»? Я вчера весь вечер в инете сидел, пытаясь установить диагноз.
– То есть ты на основании того, что у тебя легкий похмельный тремор с небольшой примесью гриппа, пара прыщиков, а также, как и у всех перманентно бухающих и жрущих не пойми что идиотов, белый налет на языке, возомнил себя тяжело больным? А диагноз тебе поставил анонимный робот с сайта, предназначенного для рекламы недействующих лекарств?
– …
– Андрюх, если ты чем-то и болен, то только паранойей. Она, увы, неизлечима, особенно в твоем случае. А вообще, сдай анализы.
– Как это?
– Приходишь в клинику. Говоришь: «Можно сдать у вас кровь на ВИЧ и сифилис?»
– Стыдно же? А вдруг услышит кто?
– Стыдно в первый раз презики покупать. Беги в клинику, заодно и общий анализ сдай, вдруг пригодится.
Посреди ночи кто-то бьет меня изнутри в солнечное сплетение. Синяк на сгибе локтя пугает. Где-то сейчас мои пузырьки с кровью? Господи, сделай так, пожалуйста, чтобы там не обнаружили ничего такого.
Воскресенье
Мне всего двадцать семь. Пушкин с Лермонтовым уже все написали и умерли. А я? Кроме трех десятков тупых роликов на ютубе и вспомнить-то нечего. Да и то, не сам я их сделал, это все Матвейка. Талант свой променял на… Хотя какой там талант!
