хотя в его голове кружилось очень много мыслей и доводов по поводу спора. Он много, много раз хотел объяснить Егору, что каждый человек имеет право, а самое главное право – право выбора. Человек, лишенный возможности выбирать, в любом месте и в любой сфере перестает быть личностью. Человек становится винтиком в огромном и бессмысленном аппарате перемалывания и угнетения других личностей. Стать винтиком и приобрести резьбу, правую или левую, нетрудно, но как порой нелегко избавиться от навязанных, ставшими со временем удобными и неопасными постулатами…
– Брат, ты что уснул? – Окликнул Егор, прогнав тем самым его размышления. – На вот, держи свой лимонад, да пойдем в скверик на лавочку пироги жевать.
Подкатив коляску к скамейке, Егор достал чекушку, открыл ее и, отпив обжигающей жидкости, крякнул от удовольствия. Он устроился на спинке парковой скамейки, поставив грязную обувь на мокрые брусья сиденья.
– Может тебе, Коля, в лимонад водки накапать? – С ехидством предложил Егор.
– Да нет, – спокойно ответил Николай, глядя на голые мокрые деревья, которые освещались фонарным – лунным светом.
Обливаясь осенним дождем словно слезами, деревья дрожали в предчувствии долгой и морозной зимы. Одинокие, сгорбившиеся фигуры прохожих быстро шагали домой, поближе к теплу и сухости, искоса посматривая на странную парочку отдыхающих в этом неуютном, мокром сквере.
– Эх, нам бы миллион! … – Произнес Егор, отпив в очередной раз из бутылки. – Вот бы зажили! Вот ты, что бы ты сделал со своим миллионом?
– Да я не знаю…, мне таких денег и не надо. Мне бы компьютер недорогой, и ремонт бы сделать, а то совсем обветшала наша квартирка.
– Ой, как скучно…, как скучно!!! Я что-то не узнаю тебя, братик, а где твой полет мыслей? Ну, хотя бы, если он тебе не нужен, отдал бы благотворителям или в какой-нибудь фонд поддержки предпринимательства и развития личности.
– Да не верю я этим благотворителям и фальшивым фондам, не верю! И потом миллион просто так с неба не падает.
– Что я слышу? Мой братик не верит! С каких это пор ты перестал верить людям? Ведь все они такие правильные личности!
– Ну, о том, что все правильные, я не говорил, а ты опять не думаешь, не мыслишь, а задираешься. Ты же не такой, Егор.
– Да нет, такой, такой, – ощетинился Егор, – это ты все стараешься обмануть себя и других своими умозаключениями о высших человеческих качествах. Да все – казлы! Да, да, именно казлы, через «а», чтобы не обидеть ни в чем неповинных животных. Все, продажные и лживые.
– И ты?
– И я, – сделав два больших глотка из чекушки, подтвердил Егор.
Он совсем захмелел, и его лицо стало еще жестче, глаза горели недобрым, хмельным огоньком, желваки играли от сведенных скул. Николай знал, что в такие минуты о чем-либо говорить с ним было бесполезно. Все непременно закончится, как всегда, криком и оскорблениями, поэтому он тоже молчал.
– Знаешь,
