один из тех, кто моложе и протянул руку.
Егор поздоровался со всеми, стараясь вести себя просто, как в обычной жизни.
– Вы из штаба? – Спросил он наугад, пытаясь получить как можно больше информации.
– Да. Да. – наперебой ответили мужики.
– Ну, и что там?
– А, че там…, – отвечал тот, который первым поздоровался. Его рыжая шевелюра с густыми жесткими волосами и большой мясистый нос, усыпанный конопушками, делали его смешным. Тяжело было удержаться, чтоб не закричать: «Рыжий, рыжий конопатый…»
«Странно», – подумал Егор, – " вокруг такая обстановка, а мне в голову всякая дрянь лезет».
– Нас комиссар в комиссию звал, – продолжал ответ рыжий.
– А вы, че?
– А мы че, нас это не касается. Мы, слава Богу, не кулаки, пошли мы по своим хатам, пусть они там сами разбираются. Кабы нас касалось, то мы гляди чего и думали, а так нам этого не надобно. Как говорится, не нашего ума дело… – Ответил он за всех, а второй молодой лишь молча подтвердил, кивнув головой.
А старик сказал:
– Вот…, – и многозначительно развел руками.
– Ну а я пойду, послушаю, – ответил Егор. Распрощались, снова пожав руки.
«Странно, эти мужики меня тоже знают, а я их нет, в отличие от Сашки. Надеюсь, они ничего странного в моем поведении не заметили. Буду придерживаться такой же тактики, задавать общие вопросы в зависимости от обстановки и отвечать по возможности неопределенно». Пошел он в проулок, откуда вышли мужики, впереди справа, метрах в двухстах, стояли две избы, одна из которых была с красным флагом и часовым у двери. Над входом в штаб на красном полотнище висел лозунг: « Вся власть – Советам!» Егор вспомнил юность и молодость: лозунги подобного содержания висели повсюду, призывая к единению пролетариата всех стран. Прошел мимо часового, тот равнодушно посмотрел в его сторону, даже ничего не спросил.
– Ну и дисциплина у вас! – Заметил Егор, войдя в штаб.
– Вы, о чем, товарищ? – спросил человек в форме.
– Да ваш часовой, он для чего стоит?
– Вашу фамилию могу узнать? – Спросил человек в кожанке.
– Правдин. Егор Правдин.
– Константин Всеволжский, комиссар чрезвычайной комиссии, – протянув руку, ответил человек. – Я вижу военную хватку, – сказал он, почувствовав крепкое рукопожатие Егора. Предложив сесть, Всеволжский продолжил:
– Слышал о вас добрые слова: из беднейших крестьян, честен. Да и ваш поступок с поповским отродьем одобряю, поэтому хочу предложить вам возглавить комиссию по раскулачиванию. Положение в стране тяжелое, в городах рабочих кормить нечем. Нужен хлеб.
Егор слушал Всеволжского и все понимал, кроме одного, как он сюда попал, и что это все значит. Ему казалось, что он чем-то выделяется из всех этих людей, и они все это видят, или скоро заметят. «Что со мной произойдет, если откроется
