и смотрит как зверь, что его за это на руках что ли носить?» В этот самый момент у Егора кольнуло сердце, не так, чтобы больно, а так словно какой-то звоночек, сигнал к чему- то важному. Он от удивления и испуга широко открыл глаза. Такого с ним никогда не происходило, ни в прошлой жизни, ни в нынешней.
Солдаты в это время все также сновали по двору, тыча свои носы во все, куда только возможно. Все хозяйственные постройки были излажены, и многие углы изгажены, но в дом пока никто не осмеливался войти, то ли помня слова хозяина, то ли ноги пока не дошли. А сам он так и стоял недалеко от крыльца, опираясь на вилы. Хамская и безнаказанная любознательность не знала границ, один из солдат все же направился к крыльцу.
– В дом входить не нужно, – зло прорычал мужик.
Солдат в нерешительности остановился, раздумывая как поступить, но поймав взгляд Правдина, который ничего не запрещал, он направился к дверям.
В жизни так часто бывает, что-то собирается, копится, стыкуется днями, месяцами, годами, десятилетиями, а потом раз и за доли секунды все происходит. Не успел Егор оправиться от сердечных проблем, как подсознание крикнуло, что пора действовать. Мужик, до последней секунды стоявший неподвижно, схватил вилы и направил их в живот солдату, стремящемуся войти в дом. Всеми своими глазами, включая третий – боковое зрение, и еще чем- то, Егор понимал, что это – нападение, по какому-то странному стечению обстоятельств никто не видит, только он, выхватив шашку, летел наперевес страшному оружию крестьянина. Полностью погасить удар ему не удалось, но траектория вил поменялась, и они с хрустом вошли во внутреннюю часть бедра Смертькевича. Солдат взвыл как раненый зверь, свалившись на землю с торчащим из ноги инвентарем. А Егор, озверев, но прекрасно все осознавая, машинально, яростно наносил смертельные удары мужику, рассекая на куски уже безжизненное тело.
– С вами со всеми нужно так, – словно клятву повторял он, вновь и вновь размахивая шашкой.
Сколько это могло продолжаться, было неизвестно, останавливать своего командира в таком состоянии не решался никто из бойцов. Но в это время из избы выскочила маленькая девочка, и с крыльца буквально прыгнула на бездыханное тело отца, причитая:
– Тятенька, тятенька…
Егор еле успел остановить шашку, занесенную над телом, едва не разрубив ребенка пополам. Он схватил ее и, словно котенка, отшвырнул в сторону. Девочка даже не успела вымолвить слова или попросить пощады, ударившись о бревна избы, она уже лежала бездыханная, без единой кровиночки на лице, лишь запачканная отцовской кровью. По всей видимости, жена мужика и мать ребенка выскочила буквально за дочкой, пытаясь ее поймать и не пустить, но успела схватить ее ни на пороге, ни на убитом муже.
– Егорушка, Машенька, – кричала женщина, стоя между истерзанным мужем и умирающей дочерью.
Она не знала, к кому кинуться, кого защищать,
