послушно забрался на стол, лег на бок, подогнув под себя ноги, чтобы не свисали, и попробовал заснуть. Но было ему и холодно, и неудобно, и поэтому лежал он на столе без всякого удовольствия и занимал себя мыслями, в которых понять пытался встреченную им жизнь. Лежал он так и тогда, когда воздух в темном подполе наполнился храпами, сопеньями и чьим-то бормотанием во сне. Бормотание было про любовь, про любовь несчастную и неразделенную, и сделалось от этого ангелу еще грустнее и неудобнее. И слушал он это бормотание с затаенной болью до тех пор, пока не прозвучало откуда-то сверху, и не из комнаты, что над подполом располагалась, а вообще с земли, некое механическое рычание, которое, однако же, вскоре затихло, но на смену ему пришли другие шумы и голоса, и наполнили они собою уже не всю землю, а ту комнату, что располагалась прямо над ними, и заскрипели виноватым скрипом доски пола, по которым расхаживал кто-то, а может, и расхаживали, потому что голосов было несколько, и среди них улавливался негромкий голос хозяина, однако говорили чаще другие, более грубые голоса. Потом разом все стихло, но тотчас открывшийся вход в подпол впустил вниз целый коридор света.
– Эй, там, выходи все! – крикнул кто-то сверху, и тут же в углу ойкнули громко, словно от снившегося кошмарного сна.
– Выходи! Неча отлеживаться! – повторил голос.
Ангел, будучи не спящим, слез со стола и, войдя в этот до рези в глазах яркий коридор, созданный такою маленькою лампочкой, поднялся по лесенке и остановился, увидев перед собою четырех вооруженных красноармейцев.
– Садись пока! – ткнул рукою на скамью у стола один из них. Ангел сел.
Тем временем поднялись из подпола и остальные. И их усадили у стола; вперед на шаг выступил красноармеец постарше, осмотрел странную компанию, задержав взгляд на обрезанной верхней половинке сарафана, одетой на дезертире. Ухмыльнулся.
– Ну, – сказал он, – кто откуда будет? А?
На сей вопрос ответа не последовало, и тогда красноармеец пальцем показал на парня в суконной рванине и, сощурив глаза, спросил:
– Ты! Откуда сбег?
– Из колхоза, – дрожащим голосом ответил парень.
– Какого колхоза?
– «Заветы Ильича».
– Ишь ты… – покачал головой красноармеец. – Из «Заветов Ильича» сбег! И не стыдно?!
– Стыдно… – сказал парень и опустил голову.
– Эт у тебя первый побег? – все допытывался красноармеец.
– Ага, – сказал парень.
– Ладно, – красноармеец вздохнул и перевел взгляд на дезертира. – А ты?
– Я не сбегал, я по делам шел… и здесь заночевать попросился… – заговорил тот.
– А кто ж тебе такую сарафанную сорочку сшил? Жена што ли? – заулыбался красноармеец.
– Да, жена… – кивнул дезертир.
– Ну че, правду говорит? – красноармеец повернулся к хозяину, голубоватому лицом из-за недосыпа.
– Не-е, – ответил хозяин. – Эт он со мной поменялся. Свою-то форму мне дал, а это я ему кинул…
