style="font-size:15px;"> Если жизнь, в который раз,
Привела тебя на дно бутылки,
Если сто раз ударила тебя,
Если проблемы не просты
И ты идешь, не помня уже, куда,
И в жизни видишь только смерть,
Если шоколад кислым стал,
И куришь ты, уже не зная,
Для чего?
Если ждать уже невмочь,
Если время тебя убило,
Если перестал ты,
Кофе аромат ощущать,
Только одно тебя не предаст,
Только одно тебя не бросит
И не плюнет в глаз,
И только она –
Тишина.
Тишина рассвета,
Тишина заката,
Тишина разрывающей мечты,
Тишина дождя,
Тишина огня
И если нашел в себе ты силы,
То виски – снова виски,
И кофе – снова аромат,
А жизнь, вновь жизнь опять.
А если нет – прощай,
Ты был мил и был прекрасен,
Но не смог ты жить,
А значит,
Только смерть тебе открыта
И ничего не сможешь ты узнать,
Лишь в вечности сольешься
С пустотой,
А если да – живи опять.
Джесс ничего не сказала. А что она могла сказать? Она не спросила, кто автор. Зачем? Она и так это знала. Это была она. Её старый стих. Он знал о ней все. Но это не пугало её, скорее, лишь нагнетало воспоминания. Несмотря на колоссальную дозу Дэниэлса, она была трезва. Вот уж не могла она подумать, что люди читают её мысли, как утренние газеты.
– Кто автор? – все же спросила она.
– Одна заблудшая душа. Но это не имеет значения. Важно не то, кто написал твою жизнь, а важно то, что ты почувствовала.
– Красивые слова.
Она сделала еще пару глотков и опьянела.
– Я, кажется, уже совсем пьяна. Не проводишь, красавчик, до дома?
– Мало кто просит меня об это.
– А я прошу! Ты мне понравился. Заходи, когда хочешь!
Едва держась на ногах, она встала. Парень помог ей выдержать равновесие, и они медленно выходили из бара. Миновав дверь, они очутились в ночном Новом Орлеане. Днем, Новый Орлеан одевает маску. Ночью, он её снимает. Ночью в Новом Орлеане можно увидеть жизнь во всех её красках. Нет, всё же ночь ярче дня.
– Что такое знакомство? – спросил невпопад парень у трезвеющей Джесс.
– Я даже не знаю.
– Это не что иное, как встреча разных пониманий мира, или даже разных миров.
Она непонимающе уставилась на него.
– Кто это сказал? Только не говори, что ты. Я всё равно тебе не поверю.
– Это написала восьмилетняя девочка, страдающая
