образцово-показательная психиатрическая клиника! – объявил он и, поскольку трубка молчала в ошеломлении, добавил: – В чем дело, клиент? Сообщите ваш адрес!
– Дима, это ты? – осторожно осведомился низкий размеренный голос.
– Да. Это кто?
– Вечеровский. Здравствуй.
– Тьфу ты, дьявол! Извини, Фил. С утра, понимаешь, наяривают.
Раздался звонок в дверь – длинный и настойчивый.
– Ч-чер-рт! С цепи сорвались, ей-богу! Подожди минутку, Фил, теперь в дверь наяривают.
– Дима! Стой!..
Но Малянов уже бросил трубку на стол в груду бумаг, а сам устремился в прихожую.
– Дима, алло. Дима, Дима, алло, Дима… – монотонно повторяла брошенная трубка.
На кухонном столе возвышалась среди недопитых стаканов с чаем внушительная картонная коробка, обклеенная тонкими полосками липкой ленты. Из-за коробки выглядывал плюгавый мужичонка в кургузом пиджачке неопределенного цвета, небритый, потный и несчастный видом. Он искательно улыбался и протягивал Малянову обширные квитанции, переложенные фиолетовой копиркой. Малянов квитанции отвергал.
– Ты способен понять, отец, что я ничего не заказывал? – втолковывал он плюгавому.
– Ну, может, жена заказывала, – лепетал плюгавый.
– Нет у меня жены! Два года как нет! И денег у меня нет и никогда не было – такие заказы делать!
– Так денег же и не надо! – оживился плюгавый. – Заплочено!
И точно, наискосок по квитанциям шла большими фиолетовыми буквами надпись: «Оплачено».
– Отец! Это ошибка какая-то!
– Не может быть никакой ошибки. Распишитесь вот тут.
– Отец! Из своего кармана вложишь!
– Расписывайтесь, расписывайтесь.
Малянов расписался, и плюгавый тотчас выхватил у него из рук квитанцию и упрятал ее за пазуху. Потное лицо его выражало теперь полнейшую растерянность – он словно перестал понимать, где находится, почему и зачем. Он воровато оглядел кухню, втянул голову в плечи и принялся пятиться, глядя на Малянова исподлобья.
Малянов тоже оглядел кухню, но ничего особенного в ней не обнаружил.
– Гос-споди… – слабо проскрипел вдруг плюгавый и опрометью кинулся вон. Ахнула входная дверь, что-то просыпалось за обоями, и стало тихо.
– Ну и денек, – сказал Малянов и посмотрел на коробку. Оказывается, коробка успела за это время покрыться инеем. Иней неестественно сверкал на солнце, над коробкой дымился парок. Малянов решительно разорвал картон и, выкативши глаза, извлек на свет громадный полиэтиленовый пакет с глубокозамороженным вареным омаром, пламенеющим красно-коричневым панцирем.
Малянов грохнул на стол окаменелое членистоногое, схватил квитанцию и принялся заново изучать ее.
А день потихоньку катился на убыль, но солнце стояло еще высоко. Воздух над городом раскалился до предела. Все живое замерло, расползлось, попряталось…
По
