расседлывать, нарочито не обращая на девушку никакого внимания. Та, как мелкий испуганный зверек, присматривалась, принюхивалась, вздрагивала от каждого резкого движения. Айвен снял их дорожный мешок и поставил его на пороге сарайчика, помог Ив снять седло и водрузил его на покосившиеся козлы. А затем что-то будто мягко подтолкнуло его к выходу. Ив хотела чтобы он ушел.
Оставшись наедине с девушкой, Ив продолжала заниматься Ночкой, гладила лошадь по бокам, чесала шею. Она ждала. Наконец, бродяжка, пришла в себя, поднялась на ноги, поклонилась.
– Спасибо, госпожа…
– Как тебя зовут? – спросила Ив, продолжая почесывать лошадь.
– Танита, госпожа…
– А это? – Ив заглянула в кулек из тряпья.
– А это Альма, госпожа… моя дочка… моя девочка…
– Очень красивый ребенок… – задумчиво улыбнулась Ив, – садись же, ты явно устала… ты была в пути?
– Почти семь дней, госпожа… мы… мы шли с юга… семь дней… в Столицу… искать работу… место… любое место… но… но… никто не берет… с малышкой не хотят… Я хорошо работаю. Я могу штопать, стирать, мыть и убирать, подавать на стол! Меня всему-всему учили, госпожа…
Она затараторила что-то еще про свои умения, слишком быстро, несвязно. Ребенок на ее руках, видно, чувствуя волнение матери, проснулся и недовольно закряхтел, готовый расплакаться. Танита закачала ее, засюсюкала, успокаивая.
В этот момент в дверях появился Айвен с плошкой в руках, от которой поднимался пар с запахом разваренной репы и куриного бульона. Ив уж точно не ела обычной пищи, и когда она потребовала еды Айвен уже знал для кого она. Он поставил миску на порог и снова скрылся из виду. Ив переставила миску поближе к девушке.
– Ешь, – просто велела она.
Уговаривать не пришлось.
Бродяжка набросилась на варево с невероятной жадностью, за минуту очистив всю миску не смотря на то, что орудовать ей приходилось одной рукой и без ложки.
– Спасибо, спасибо добрая госпожа, – капли жидкой куриной похлебки лоснили ее щеки и подбородок.
Она порозовела и стала очень хорошенькой, не смотря на всю грязь и тряпье, в которое была облачена.
– А что отец ребенка? – спросила Ив тем временем.
Танита мотнула головой, насупилась:
– Умер, нет его… нет и все…
– А другая родня, твои мать? Отец? Сестры и братья?
– Никого нет… одни мы остались… Я да Альма, госпожа, никого у нас нет…
На глазах ее выступили крупные слезы, она попыталась утереть из кулачком, да лишь размазала грязь по щекам.
– Ты хорошая девушка, – мягко проговорила Ив, снимая с себя плащ и накидывая его на плечи бродяжки, – Я, возможно, смогу тебе помочь… А сейчас, отдыхай…. поговорим утром…
– О, госпожа, – всхлипнула бродяжка и дальше разревелась так, что была уже не в силах вымолвить ни слова.
Ив вышла из сарая во
