никак не удавалось, это – не замечать АМ. Я то и дело непроизвольно бросала на него долгие взгляды, в которых, боюсь, очень легко можно было прочитать мои чувства. Как бы я ни пыталась их скрыть. Дошло до того, что ко мне подкатилась Элька и сердито зашипела:
– Слушай, Марго, веди себя малость скромнее. Я не знаю, что там у тебя с АМ, да и знать не хочу. Мне-то что? Но ты так на него смотришь, что девчонки уже начинают шептаться. Тебе это надо?
Элька со мной в таком тоне никогда не говорила. Я отчаянно покраснела и замотала головой.
– Ну, вот то-то, – сказала она и отошла, а я с этих пор старалась смотреть на кого угодно, но только не на АМ, хотя мне это давалось с очень большим трудом.
«Ч-черт, черт! – думала я: – Если уж Элька сочла возможным мне сказать такое напрямую, значит, дело зашло слишком далеко. Веди себя осмотрительнее и приличнее, Марго!».
Я неотрывно думала об АМ и нетерпеливо ждала каждой новой встречи у него дома. Я даже злилась на репетиции, из-за которых эти встречи происходили все реже. Хотя, конечно, предложи мне кто тогда отказаться от театра ради встреч, я, не колеблясь, отвергла бы это.
***
Мои родители по-прежнему ничего не замечали. Кстати, через 2 дня после того, как я впервые в жизни практиковала минет, моя мама после родительского собрания «подробно и откровенно» поговорила с АМ о его воспитаннице и выразила обеспокоенность по поводу снижения моих отметок. АМ еще сильнее обаял ее и совершенно успокоил на мой счет. Он сказал, что я прекрасная девочка (ха, ему ли не знать?) и даже опережаю сверстниц в развитии (интеллектуальном, разумеется, а вовсе не в том, о котором читатель мог бы подумать). К тому же, он замечает, что ей (мне) удается успешно изживать некоторую чрезмерную робость, которая раньше мешала ей (мне) раскрыться. И сейчас я, по его мнению, веду и чувствую себя намного свободнее, чем прежде (и ведь ни слова не соврал, подлец!). И эти позитивные изменения явно идут мне на пользу.
Словом, родители могут лишь гордиться такой дочерью. А отметки? Что ж, отметки – дело наживное. Вы же не сомневаетесь, Жанна Вячеславовна, что она с легкостью наверстает возникшие пробелы? Про романы на стороне АМ не слышал, и ничего подобного не замечал. Славик? А что Славик. Милый хороший мальчуган, но, конечно, сугубо между нами, он ей, конечно, не пара. Он, АМ, конечно, будет с утроенной энергией наблюдать за Маргаритой, и если появится что-нибудь необычное и тревожащее, незамедлительно поставит в известность ее родителей. Но это вряд ли, так что им совершенно не о чем беспокоиться.
АМ подробно и, похохатывая, доложил мне об этом разговоре. Я даже немного обиделась, так как почувствовала в его словах скрытую издевку над моими горячо любимыми родителями. Но он заверил меня, что ничего, кроме глубочайшего уважения, к ним не испытывает. Тем более теперь, когда наши с ним отношения «зашли, э-э-э… довольно далеко. Но, согласись, Марго, это забавно,
