его, пусть и без особого энтузиазма. А потом публика подхватила наши довольно жидкие аплодисменты и тоже захлопала в ладоши, ибо большинство ничего не знало о тех драматических перипетиях, которые предшествовали премьере. Я же испытала прилив благодарности к КА, за то, что он не забыл про АМ. Правда, и повздыхала про себя, сравнивая самого КА с «моим». Ибо сравнение радости мне не доставило, настолько КА оказался надежнее и повел себя достойнее своего приятеля.
Мы, актеры, еще долго не хотели расходиться, вновь и вновь вспоминали самые удачные или смешные моменты. И на наших лицах блуждала счастливая улыбка, подобная той, что вспыхивала на лице Деточкина, когда его сразу после премьеры «Гамлета» увозила доверху заваленная цветами милицейская машина. Увозила «в места не столь отдаленные». Но постепенно радостное возбуждение спадало, и кое-кто начал даже вздыхать – мол, вот все и закончилось. А жаль…
– Почему же кончилось? Ведь театр не закрылся. Будут же новые спектакли, еще лучше этого, – утешал нас в меру сил КА.
***
Когда я вернулась домой, то получила еще порцию похвал от самых авторитетных для меня рецензентов – моих родителей. Они сами не имели непосредственного отношения к искусству. «Мы, увы, не творцы, а в лучшем случае потребители», – не раз со вздохом некоторого сожаления говорил папа. Но я знала, что оба (особенно, он) обладают на редкость тонким художественным чутьем и превосходным вкусом, и привыкла полностью полагаться на их оценки. Я знала, что они весьма скупы на похвалы. И поначалу даже решила, что их восторги объясняются пристрастностью. Мол, ну как же, собственная дочка в театре играет – какая же умничка! Так взрослые всегда разражаются неумеренными и неискренними восторгами, глядя на «каляки-маляки» малышей.
Но в этом случае оказалось, что они вовсе не делают никаких скидок «на самодеятельность».
– Ритуля, это было ве-ли-ко-леп-но!!! Я и близко такого не ожидала! – воскликнула сияющая мама.
– Да, и я тоже. Большая и прекрасная работа. Вы молодцы! – поддержал папа.
Мои родители еще долго продолжали расточать свои восторги и никак не могли успокоиться. Я видела, что спектакль, действительно, произвел на них впечатление. И в другой ситуации чувствовала бы себя на седьмом небе от счастья. Мне и сейчас, конечно, было очень приятно это слышать, но я даже на секунду не могла забыть о том, что сделал АМ с нами и, особенно, со мной. Поэтому отвечала односложно, ограничиваясь, в основном, кивками и поддакиваниями.
Мама даже удивилась такому сдержанному поведению и спросила:
– Что с тобой, девочка? Устала? Или кто-то тебя обидел?
Эх, мама, мама! Если бы ты только могла предположить, кто и как меня обидел…
А спустя несколько дней выяснилось, что у нашего «Отелло» есть еще «порох в порох
