зыркнул на него глазами, улыбнулся и сказал:
– Да, пожалуй, так еще лучше. Пусть будет «Нечайка».
***
Как только раздался звонок на урок, в класс вошел еще один новенький учитель и второй режиссер (так мы его потом не вполне справедливо называли – второй режиссер), ибо по расписанию в этот день после литературы следовала история. Первой моей мыслью было: «Да это же вылитый Пьер Безухов!». Историк был довольно тучным и одышливым. При этом выше и как-то массивнее словесника, шире в плечах. И уже начинал лысеть. В качестве компенсации он носил рыжеватую и довольно чахлую бородку. Зато усы у него были на редкость пышные. Улыбался он немного растерянной улыбкой. И, конечно, как и положено Пьеру Безухову, носил очки. Причем очки с толстыми и выпуклыми стеклами. Сквозь них его глаза казались большими и выпученными. Так что наш Пьер больше походил на какую-то глубоководную рыбу, что выглядело, вообще-то, не слишком приятно.
Он казался гораздо старше АМ, который рядом с ним гляделся совсем юношей. Хотя разница в возрасте между ними составляла, как мы вскоре выяснили, не более пяти лет.
Историк назвал свое имя, и весь класс буквально покатился от хохота. Его звали Кандидом. «Кандид Анатольевич», – именно так он представился и, похоже, был несколько озадачен столь дружным весельем:
– И что же такого смешного вы нашли в моем имени? – спросил историк чуть писклявым тенорком, который не очень-то вязался с его внушительной фигурой.
– Ну, как же, – сквозь не стихающий хохот, пытались объяснить мы. – На предыдущем уроке появился один новенький по имени Амбруаз. А теперь еще один новенький: вы – Кандид… Анатольевич. Разве не смешно?
– Да, действительно забавно, – на лице историка после этих наших объяснений внезапно проступила совершенно обезоруживающая улыбка, тут же скрасившая в наших глазах некоторые дефекты его внешности.
– Кстати, вы еще больше удивитесь, когда узнаете, что мы с Амбруазом Михайловичем – старые друзья. И, если вы хотите, я угадаю, с какими словами он к вам обратился?
– Конечно, хотим, – радостно загудели мы.
Кандид Анатольевич (а далее – КА) несколько мгновений стоял неподвижно, как бы задумавшись, а потом вдруг заговорил: «Вы, конечно, не поверите, но литература является самым важным предметом школьной программы. И если вы хотите вырасти интеллигентными людьми, то… и так далее…». Дело даже не в том, что он слово в слово воспроизвел фразы, обращенные к нам словесником. Куда больше нас поразило, что его голос и интонации вдруг стали в точности такими же, как у АМ. Но самое удивительное состояло в том, что и чисто внешне он преобразился настолько, что лицом и фигурой каким-то образом стал похож на своего приятеля. Это преображение было столь неожиданным, что почти граничило с чудом. Класс просто лег. А потом разразился аплодисментами.
КА развел руки, как бы раскланиваясь перед благодарными
