смог взглянуть в последний раз на дорогие мне лица. Копатели изодрали их настолько, что они превратились в сплошное кровавое месиво. Рядом с Аленой валялся кухонный нож, которым она пыталась защитить Антошку. А у него, как я уже говорил, все еще был зажат в руке игрушечный револьвер – последняя надежда мальчишки на спасение, раз уж мои легендарные револьверы оказались на это не способны.
От осознания случившегося и бессилия что-либо изменить руки мои опустились, ноги подкосились, и я упал на колени, а потом…
Остаток той ночи я помню очень смутно и фрагментарно.
Я все же нашел в себе силы встать с колен и поднять оружие до того, как меня постигла бы участь жены и сына. Чтобы хоть как-то искупить самую чудовищную ошибку в моей жизни, я спешил на крики о помощи, всаживая пули в глаза попадающихся мне навстречу зомби. Кажется, мне и впрямь удалось кого-то спасти. Но это были не те люди, которых я хотел бы видеть сейчас живыми, и потому никто из них мне не запомнился.
Также понятия не имею, как я очутился в автобусе, на котором из кромешного ада вырвались те немногие из нас, кому посчастливилось уцелеть. Если мне не изменяет память, нас насчитывалось не более пятнадцати человек – десятая часть от всей нашей гастрольной труппы! Возможно, еще двум-трем счастливчикам повезло ускакать оттуда верхом. В разгар заварухи мимо меня то и дело проносились сбежавшие из трейлеров напуганные лошади, которых кто-нибудь мог затем оседлать. Прочие же наши друзья и родственники все до единого пали жертвами зомби. И на утро следующего дня цирк «Легенды Дикого Запада» прекратил свое существование. Он ушел в историю, как и многое другое, что уничтожили копатели до и после этой трагедии.
Последнее, что запомнилось мне, прежде чем наш автобус умчался прочь – высокий беловолосый человек. Он стоял на обочине дороги, в стороне от разыгравшейся бойни. Фары высветили его ненадолго, но этого хватило, чтобы определить: он не из наших. К тому же он был инвалидом – у него отсутствовала левая рука, ампутированная по самое плечо. Однако на зомби этот дылда тоже не походил. Он был совершенно спокоен, в то время как копатели толпой бежали за автобусом, не собираясь так просто отпускать нас отсюда.
Загадочный однорукий блондин не сдвинулся с места, когда автобус промчался мимо него, и наши взгляды на миг встретились. Что он мог увидеть в моих глазах, понятно: смертельную ярость и беспросветное отчаяние. Что я увидел в его глазах? Трудно сказать, но злобой они точно не горели. Да и других эмоций в них не прослеживалось. Это был взгляд равнодушного ко всему созерцателя, но разве можно остаться равнодушным, глядя на бесчинствующих зомби?
Можно – в том случае, если ты сам являешься одним из них и способен повелевать ими…
О том, что это был копатель-поводырь, я узнал позднее – когда этих тварей стали замечать повсеместно. Но тогда я ни о чем подобном не догадывался. Что, возможно, было и к лучшему, ведь иначе я остался бы, дабы поквитаться
