выпускайся и вперёд – к капиталистическому счастью! А это тебе на память, за отличный просмотр. Номер у тебя получается недурной. Поездишь со временем. Папашка, отчим твой, надеюсь, тоже к этому руку приложит. – Валентина сняла с себя куртку и протянула Нателле. – Примерь! Думаю, будет впору, ну может чуть великовато, подошьёшь. У меня сегодня аттракцион щедрости!..
Нателла в который раз сверкнула глазами.
– Столько подарков сразу! Неудобно как-то!
– Бери, говорю, неудобно ей! Неудобно такой цирковой красотке, как ты, в крашенной под «Монтану» юбке ходить! Брюки потом подарю. Кстати, у меня под ними гипюровые французские трусики – закачаешься! Но снять не могу, извини…
– Девчонки! Я вам тут не мешаю? – Пашка всё это время стоящий истуканом, решил напомнить о себе.
– Ну что ты, любимый наш! Кому может помешать такой мужчина, как ты, правда, Нателла? – Валентина снова устремила свои невидимые стрелы в сторону Серебровской. Та опустила глаза, всеми силами пытаясь скрыть живущие в ней чувства. – Ребята! Радуйтесь! Сколько той жизни!..
Глава двенадцатая
– Стоп! Стоп! Вячеслав Михайлович, дорогой мой! Ну кто так сидит на лошади! Вы же граф! Голубая кровь! Так сидят на… – режиссёр в сердцах чуть было не сказал «на унитазе», но, пощадив самолюбие известного киноактёра, закончил свою мысль более сдержанно: – На диване, в мягких тапочках, и смотрят футбол. Вы же говорили, что ездили на лошади!
– Было дело! Но там был партизанский отряд, и не надо было демонстрировать кавалерийскую выучку и стать. К тому же я там по сюжету был ранен…
– А-а, ну, если ранен, тогда другое дело!.. Что будем делать, помреж? Мне вообще нужно по сюжету, чтобы он скакал и в конце лошадь свечой задирал вверх. Мы для этого и коня взяли бодрого. У меня раскадровка уже выписана и прорисована до мелочей. Мне что самому это делать? Я могу! Только кино кто будет снимать?
Подошла помощник режиссёра по актёрам.
– Никита Сергеевич, может, того парня попросим, что лошадь из кавполка сопровождает? Он же кавалерист, ему, как говорится, и шпоры в руки…
– Нина Андреевна, дорогая! У вас со зрением как? Вы посмотрите и сравните их фактуры, рост. Я каким гримом и костюмами этот дубляж спрячу? Нужно быть незрячим идиотом, чтобы не заметить подмену!
– Никита Сергеевич! Извините! Я тут услышала! Есть вариант… – Валентина оказалась около режиссёра, шурша кринолином. На ней было роскошное декольтированное платье светлых тонов конца девятнадцатого века. Талия утянута в корсет, в руках веер. На шее и в ушах играли изысканные фальшивые бриллианты. На голове широкополая шляпка из перьев. Завитые каштановые локоны ниспадали на обнажённые плечи. Валентина чудо как была хороша! Она сейчас напоминала изысканно приготовленный бисквитный торт со сливками и кремом, который так и хотелось отведать…
Режиссёр невольно залюбовался ею и не сразу расслышал, что она сказала, увлечённый своими мыслями.
– Прости, милая, что?
– Я
