НЭПа в том отношении, что уже заговорили о новых крупных состояниях, измерявшихся фантастическими цифрами. Вскоре мы встретились с этим осязательно: один из таких нэпманов, бывший секретарь Шмидта, хорошо знавший Архангельского и меня, предложил нам взять на себя редакцию нескольких серий научной литературы. Издательство должно было называться «Архимед».
Образовалась рабочая группа: Н. К. Кольцов, А. Д. Архангельский, П. П. Лазарев, Л. А. Тарасевич и я. Мы начали обсуждать две первые серии – «Классики естествознания» и «Современные проблемы естествознания» – и приступили к заказам первых книжек, когда вмешался новый заведующий Госиздатом О. Ю. Шмидт. Он вызвал нас всех к себе, равно как и своего бывшего секретаря, и заявил нам: «Дорогие товарищи, Госиздат никак не может потерпеть и не потерпит, чтобы такое важное начинание находилось в руках частного издательства. Советское государство вообще и его издательский орган в частности располагают всевозможными способами, чтобы поставить на своем. Я говорю об этом только так, для памяти (взгляд на нэпмана). Думаю, что и вам самим приятнее работать с огромным налаженным предприятием, чем с начинающим частным издательством». Мы согласились, и тогда Шмидт действительно предоставил в наше распоряжение очень широкие возможности.
Помимо [ведения] двух серий, мы превратились в коллегию научного отдела Госиздата, и вся научная литература стала проходить через наши руки. Конечно, первые книжки наших серий появились далеко не сразу, но появились, и их даже появилось довольно много, и они имели большой успех.[459]
Я давно не упоминал также научно-популярный отдел Госиздата, где Тимирязев-сын, Степан Саввич Кривцов и я образовывали весьма дружную коллегию. Вскоре к нам ввели четвертое лицо – некоего Росского, которого я хорошо знал по Парижу. Это был очень бородатый и очень смуглый брюнет, больше похожий на неаполитанского бандита, чем на настоящего русака, каковым был. Он оказался очень близок к семейству Луначарского. Близость эта особенно усилилась в Москве, где Росский предотвратил семейную драму, уведя от него жену Анну Александровну, сестру философа А. А. Богданова-Малиновского, и предоставив Луначарскому таким путем полную свободу для романов с балеринами.
На этот счет в Москве ходило много анекдотов, и вот один из них, грубый, но совершенно точно передающий атмосферу в Наркомпросе. Приезжает ответственный провинциальный работник в Москву; перед отъездом заходит в ЦКК к Ярославскому, и тот спрашивает его: «Ну как, успели все сделать, смогли всех повидать?» – «Да, в общем успел, – отвечает тот, – только вот, товарищ, надо вам как-нибудь вылечить желудок товарища Луначарского». – «А что?» – «Да вон, как ни зайдешь, все слышишь: или “они с Рутц” или “они с Сац”». Рутц и Сац были актрисы, фаворитки Луначарского, из которых вторая вышла за него замуж и была впоследствии причиной его немилости.
Росский был очень милым человеком, но негодным ни к какой работе. Поэтому вскоре он был снят из Госиздата
При непосредственном участии мемуариста в книжной серии «Современные проблемы естествознания» (под общей редакцией А. Д. Архангельского, В. А. Костицына, Н. К. Кольцова, П. П. Лазарева и Л. А. Тарасевича) вышли кн.:
