приходилось производить всюду, где угрожала опасность немецко-украинского наступления. Для выполнения этой задачи была образована особая чрезвычайная комиссия по эвакуации – ВСЕРОКОМ[187] – из представителей ведомств: Н[ародного] К[омиссариата] путей сообщения, Н[ародного] К[омиссариата по] Воен[ным делам], В[ысшего] С[овета] Н[ародного] Х[озяйства], [Наркомата] Госконтроля. Я был назначен управляющим делами этой комиссии.[188] Кроме того, Владимиров часто давал мне задания, не относившиеся к ее работе. Я помню три задания, по которым составил докладные записки: 1) о переносе столицы в Нижний Новгород, 2) об Ухтинской нефти[189] и 3) о железной дороге Обь – Сорока. Я совершенно не знаю, для каких учреждений предназначались эти записки и каков был дальнейший ход этих дел.
Проживая в Москве у Кудринской площади, я стал посещать библиотеку Астрономической обсерватории Московского университета, подготовляя материалы для моих работ по строению звездных систем. Первая из них была напечатана в Париже еще в 1916 году;[190] последующие появились в советских научных журналах.
С началом гражданской войны ВСЕРОКОМ должна была переменить всю систему эвакуации: до этого момента поток направлялся с юго-запада на восток, а теперь пришлось везти все к центру. В теории предполагалось внести в эвакуацию некоторое плановое начало, направляя промышленные предприятия туда, где они легче могут привиться. Специально для этой цели во ВСЕРОКОМ существовали отдел эвакуации промышленности и информационно-статистический подотдел. Однако по ходу военных действий все планы постоянно нарушались. В качестве инспекторов мы имели чрезвычайно энергичных людей, как, например, широко известного тов. Ройзенмана. В общем, наскоро созданный аппарат делал все, что мог, в чрезвычайно трудных условиях.
К нашему общему огорчению, наш чрезвычайный уполномоченный все более и более отходил от этой работы, оставляя ее на ответственности тройки – молодой Громан, я и представитель НКПути П. Ф. Бондарев, наилучший движенец в стране. Дело в том, что Владимиров состоял еще и членом коллегии НКПрода, а к осени 1918 года был назначен членом Реввоенсовета Южного фронта и проводил почти все время на фронте.
1919 г. В начале 1919 года ВСЕРОКОМ переформировали: она превратилась в Транспортно-материальное управление ВСНХ (Трамот) под начальством молодого Громана; я был оставлен в качестве управляющего делами. В это же время меня назначили членом коллегии Научно-технического отдела ВСНХ; эта работа привлекала меня гораздо больше, но из Трамота меня не отпускали.
Вместе с тем я предпринял ряд шагов, чтобы окончательно вернуться на научную работу: моя кандидатура была поставлена на должность преподавателя (доцента) математического анализа на физико-математическом факультете Московского университета; она прошла через совет факультета, и в мае 1919 года я был утвержден Наркомпросом и немедленно приступил к чтению лекций.[191]
Всероссийская эвакуационная комиссия под председательством «чрезвычайного уполномоченного, снабженного диктаторскими полномочиями» была учреждена Совнаркомом 20 апреля 1918 г. «для наиболее быстрой и планомерной эвакуации военных и других грузов в новые места назначения»; упразднена 25 января 1919 г.
В заявлении от 6 мая 1918 г., адресованном чрезвычайному уполномоченному по эвакуации, В. А. Костицын писал: «Прошу предоставить мне службу во вверенном Вам учреждении. Я окончил курс Моск[овского] университета по математическому факультету и курс Парижского университета на Faculté des Sciences. Прошел Офицерские Теоретические курсы авиации при Петроградском Политехническом институте и состоял на них преподавателем аэромеханики» (РГАЭ. Ф. 1884. Оп. 23. Д. 2326. Л. 1). Позже в «Анкете для всех работников советских учреждений» Костицын указывал, что работал с 6 мая 1918 г. во Всероссийской эвакуационной комиссии («6 часов урочно и, сколько придется, сверхурочно»), в которую был рекомендован чрезвычайным уполномоченным по эвакуации М. К. Владимировым, а ранее служил «в авиационных войсках». Отвечая на вопрос: «Удовлетворяет ли Вас работа в идейном отношении?», Костицын ответил: «Нет», а в пункте: «Какой партии принадлежите или Вы беспартийный?» поставил прочерк (ГАРФ. Ф. Р – 3524. Оп. 1. Д. 290. Л. 219).
Поиски нефти в долине р. Ухты Печорского края велись с конца XIX в., в 1916 г. было пробурено несколько скважин близ устья р. Чибью; летом 1918 г. туда была снаряжена новая геологическая экспедиция.
См.:
В своем «Жизнеописании» (1920) Костицын сообщал: «В мае 1918 года назначен управляющим делами Всероссийской эвакуационной комиссии, а с января 1919 года – управляющим делами Транспортно-материального отдела ВСНХ, откуда ушел в октябре 1919 года. За это время не прерывал научной работы и делал ряд попыток перейти на работу по прямой специальности, отклонил ряд предложений в провинциальные университеты, пока в июне 1919 года не был избран в профессора Московского университета по кафедре чистой математики» (РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 23. Д. 24. Л. 159). В 1919 г. Костицын был избран профессором Туркестанского государственного университета, в 1920 г. – Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, а в 1-м МГУ числился преподавателем (доцентом) по кафедре чистой математики до осени 1926 г., когда, возглавив кафедру геофизики, был утвержден ее профессором (ЦГА Москвы. Ф. Р – 1609. Оп. 1. Д. 1007. Л. 120).
