не научно, и прочая, и прочая. Это g, – закричите вы и застучите ногами, – уже в соседней аудитории не такое, как в этой». Спокойно, леди и джентльмены, g – есть! Есть! – господа математики, – есть, и никуда вам от него не деться, – жмёт оно вас к полу, намертво жмет. Вас, молодой человек, на 200 фунтов, вас, милая девушка, фунтов на 120, а Вас, милостивый государь, на шесть с половиной пудов. Вот выйдете вы после лекции в наш чудный яблоневый сад, и опять те же фунты и пуды прижмутся вместе с вами к земле, к Земле! – по земле пойдете! – а попробуйте выпрыгнуть из этого окна – ну, что? – вниз, ведь, полетите, господа, вниз, а не вверх, – и сегодня, и завтра вниз, – и вчера, если бы осмелились выпрыгнуть, точно так же гробанулись бы оземь всеми своими костно-мясными фунтами. Постоянно будете жаться к низу, падать вниз и только вниз, и свободно, и несвободно, и с ускорением и по другому как получится, но вниз, вниз – камень в гору закáтите, и вместе с ним вниз покатитесь, до самого низа, до той точечки, с которой восхождение ваше возомнили, – откуда вышли, туда всегда и упали – постоянно, господа любители – туда, где ниже и быть не может. А вы кричите, что нет такой константы, что она не мировая. Есть, господа осýжденные слушатели, – в мирý и есть, – м-р Доѝнгли вытер пот с лысины, откашлялся, выпил чаю и продолжил.
– Итак, возьмем наши совершенные логарифмические линейки (всё, меньшее сотых, линейкой отброшено – не будьте мелочными, господа обучающиеся, – не мерою истина познаётся) и двинем движки вправо, бегунки влево – начнем священное перемножение, – π умножаем на е, а их вместе на g, – получим константу пленения = 83.38.
Сей мiр – точка, – лишь точка, – он сжат своей трехмерностью, – всего лишь три измерения, милостивые государи, только три – как ничтожно мало! Конечно, лучше, чем два, но ведь и от двумерности многие недалеко ушли, многие из здешних на нее спроецировались, там и живут, – а я встречал и одномерных, и их немало. А за гранями сжавших точку троек маячат две восьмерки, – восьмые ноты, незабвенные мои слушатели, восьмые ноты! – семь нот – это еще здесь, а восьмая, неведомая здесь нота – это уже там. Там, где пределы преодолены. Но нет проходов от мира к восьмеркам – путь закрыла ограничившая мир трехмерность.
– А мы, любезнейшие мои математики, не ведаем ограничений, не ведаем измерений, не ведаем чисел и правил, мы идем дальше. Мы идем даже тогда, когда туда нет дорог.
Но как вам пойти за нами, искатели точных наук? Вам, пленённым законами мира? – вам, разбившим свои шатры там, где властвуют над вами 48 законов, 48 непреодолимых условий, 48 неопровержимых постулатов – не 10, не 100, не 600, – сорок восемь, и это мне известно досконально. Ежесекундно вы в плену у них, а неисполнение их ужасно. Вот ваши учителя, – да хотя бы из соседних аудиторий, – учат вас исполнять сии постулаты, – с кое-какими вы как-то свыклись и даже согласились – исполнить-то всё равно не сможете – другие от вас вообще скрыты, так что вы и ведать не ведаете, за что вас бьют лицом о придорожный столб – но
