target="_blank" rel="nofollow" href="#i_002.jpg"/>Рис. 2. «Человек, которого нет»
«Это человек, которого на самом деле нет» – так Аня назвала свой рисунок. Больше она об этом говорить не хотела, но я все же не хотела просто так отпускать ее. Я чувствовала, что она находится один на один с этой тайной, и сказала ей: «Мне кажется, что грусть, которую я часто у тебя замечаю, связана с этой тайной». Хотя она и не раскрыла свою тайну, но по крайней мере нас связало то, что теперь я знала об этой тяготящей ее тайне, о которой больше никто не должен был знать. Аня была такой одинокой с этим грузом, что я дала ей номер моего телефона и домашний адрес. Таким образом, я стала для нее досягаемой и вне школы. Аня записала адрес и номер телефона и спрятала записку в ботинке, а дома написала все карандашом на дверном косяке.
Буря
До того как состоялась наша следующая встреча, независимо от нас начали развиваться следующие события. Во время родительского дня классная руководительница заговорила с матерью Ани о странностях в поведении ее дочери, не говоря прямо о том, что видела следы побоев на Анином теле.
Мать сказала, что ей с Аней очень тяжело. Иногда она скандалит так громко, что мать боится, что соседи вызовут полицию. Аня неоднократно выходила на балкон на четвертом этаже и угрожала спрыгнуть вниз. Это случалось тогда, когда у девочки возникало ощущение, что она не может добиться своего, или же когда ей казалось, что ее заперли либо наказали. В таких случаях мать девочки чувствует, что для нее наступает предел. Так как мать уже не знала, как ей быть, она пошла с Анной к подростковому психиатру. Этот визит не привел к желаемому результату. Девочка хохотала там как сумасшедшая и монотонно стучала каким-то предметом по столу. Когда они вышли из кабинета врача, она сказала: «Чего он хочет?! Он такой дурак, он же ничего не знает!»
Поскольку Аня не раз угрожала покончить с собой, а ее мама очевидным образом не справлялась с ситуацией, классная руководительница потребовала, чтобы мать обратилась в детский психологический центр, иначе это сделает школа. Несколько дней спустя у Анны состоялась встреча в консультационном центре. Все это я узнала от классной руководительницы после родительского дня.
Для того чтобы свести воедино все усилия, я позвонила детскому терапевту и рассказала ей о замеченных мной очевидных телесных повреждениях, искаженном поведении Ани и ее угрозах покончить с собой.
После того как состоялась встреча терапевта с семьей, она сообщила мне о своем сильном подозрении, что Анну подвергали сексуальному насилию. Она напрямую спросила об этом родителей. Родители девочки были удивлены, но отреагировали спокойно. Оба сказали, что они не верят этим упрекам и не знают, кто мог это сделать. Была достигнута договоренность о последующих встречах психолога с Анной и ее родителями.
Вскоре после этого у меня состоялась очередная встреча с Аней. Она показалась мне закрытой, погруженной в себя и защищающейся. Робко она начала рассказывать о том, как была с родителями у детского психолога:
