так честнее. Ты хороший человек Аня, я буду рад приобрести в твоем лице хорошего друга.
Горечь обиды стояла комком в горле.
– Прости меня Аня за всё, если сможешь.
После секундного молчания он добавил: «Мы подали заявление в загс, и свадьба состоится семнадцатого декабря, официально об этом событии сообщим в понедельник».
Чтобы прекратить пытку, я тихо ответила: «Поздравляю». И положила трубку. Мир рухнул. До свадьбы оставалось шесть дней, шесть ужасных дней. Статья, лежащая передо мной, медленно превращалась в бугристую жабу от падающих слез. Они крупными тяжелыми каплями, падали вниз, громко шлепая по бумаге. Вот и всё. Я встала и твёрдым шагом направилась в кабинет директора, заявив, что у меня нестерпимо разболелся зуб, и отпросилась с работы. Девчонки сочувствуя, качали головами, наперебой давая мне, телефоны знакомых врачей, уверяя, что боль временная, если её не запускать. Боль временная? Да я не могу от этой боли вздохнуть всей грудью, внутри сжатая пружина, ещё минута и всё вырвется наружу. Комок обиды стиснул горло, но я мило улыбалась, слушая советы подруг, продолжала брать визитки с телефонами врачей, мыча в ответ слова благодарности.
– Скорее Аня, скорее… Нужно вырваться отсюда, – пульсировал мозг.
Сев в машину, и отъехав немного, я остановилась и разрыдалась. В голове, словно заевшая пластинка, крутилась фраза Алекса: «Свадьба – 17 декабря, свадьба – 17 декабря …» Добравшись до стоянки, и с трудом припарковав машину, в магазине напротив купила бутылку коньяка и плитку шоколада. Дальнейшие действия происходили на автомате. Зашла в квартиру. Отключила сотовый. Поставила домашний на автоответчик. Открыла воду. Наполнила ванну. Разделась. Выключила воду. Села открывать коньяк. Мозг прозябал в опустошении, давая сигналы лишь к физическим действиям. Откупоривая бутылку ножом, резанула руку, пошла кровь, я с упорством продолжала ковырять и ковырять. Порезалась второй раз, снова пошла кровь. От боли и обиды слёзы из глаз потекли рекой. Я сидела на стуле в центре комнаты, голая, беззащитная, одинокая и брошенная всеми. Передо мной стоял пустой стакан, в руках находилась непочатая, измазанная кровью бутылка коньяка. Я сидела и беззвучно плакала. Когда слёзы кончались, я вспоминала какое-нибудь досадное событие из своей жизни и, жалея себя, снова ревела. Сколько это продолжалось сказать трудно, вывел меня из оцепенения пронизывающий до костей холод. Встав, и поставив бутылку на стол, я поплелась в ванную комнату. Вода остыла. Пришлось выдернуть пробку из ванной, и с шумом спустить её по водостоку. Мыться расхотелось. Отмыв лицо от туши, а руки от спекшейся крови, я отправилась в комнату, рухнула на кровать и провалилась в сон.
Утром будильник, бесчувственный механизм, зазвонил ровно в семь как обычно. С большим трудом разлепив глаза, я обнаружила в зеркале Майка Тайсона, которого весь бой лупили в основном в область переносицы. Причем целенаправленно. Заварив два пакетика чая и приложив их к глазам, через пятнадцать минут я лицезрела, что мешки под глазами из красного цвета превратились
