Марусю, вышла и, перекрестяся три раза, села подле Наума.
За Наумовым словом вошли в хату два старосты, люди хорошие, почетные, мещане, в синих жупанах, английской каламенки поясами подпоясаны, с палочками, и у старшего старосты хлеб святой в руках. За ними вошел Василь… Сохрани, Мати Божия, ни живой ни мертвой; белый как стена.
Вошедши в хату, старосты помолились Богу святому и поклонились хозяину и хозяйке.
Тотчас Наум, хотя и знал их очень хорошо, но только для закона начал спрашивать:
– Что вы за люди, и откуда и зачем вас Бог принес? Старший староста и говорит:
– Прежде всего дозвольте нам поклониться и добрым словом прислужиться. Не погнушайтесь выслушать нас: и когда будет тее, так мы и о нее, когда же наше слово будет не в лад, то мы и пойдем назад. А что мы люди честные и без худой науки, то вот вам хлеб святой в руки.
Наум, взявши хлеб, поцеловал и, положивши на стол подле своего хлеба, говорит:
– Хлеб святой принимаем, а вас послушаем. Садитеся, люди добрые! К чему еще придется, а вы своих ног не изнуряйте; может, и так издалека шли. А из какого царства, из какого государства?
Старший староста и говорит:
– Мы есть люди немецкие, а идем из земли турецкой. Мы себе ловцы, удалые молодцы. Раз дома, в нашей земле, выпала пороша. Я и говорю товарищу: чего нам смотреть на такую шивырю, пойдем искать всякого зверю – и пошли. Ездили, следили и ничего не получили. Навстречу нам как раз едет на вороном коне вот этот князь. (А Василь встал, да и кланяется, потому что это об нем говорили.) Вот после встречи он говорит нам такие речи:
– Эй вы, ловцы, добрые молодцы! Сослужите мне службу, покажите дружбу; вот как раз попалась мне лисица или куница, а чуть ли не красная девица. Есть-пить не помышляю, достать ее желаю. Помогите, поймайте; чего душа захочет, всего от меня желайте. Десять городов вам дам и скирду хлеба. Вот ловцам-молодцам того и треба (надо). Пошли мы по следам, по всем городам. Прежде след пошел в Неметчину, а оттоль в Туретчину. Ходим, шукаем (ищем), а ее не поймаем. Все царства-государства прошли, а ее не нашли. Вот и говорим князю:
– Не только в поле зверя что куница: поищем где инде, найдется и красная девица. Так наш князь затялся (заупрямился), при своей мысли остался. Сколько, говорит, по свету ни езжал, в каких царствах-государствах ни бывал, а такой куницы, как будто красной девицы, не видал. Вот мы все по следу шли, да и в это село – как зовется не знаем – пришли. Тут опять пала пороша. Мы ловцы-молодцы давай ходить, давай следить; сегодня рано встали и тотчас на след напали. Пошел наш зверь, да к вам во двор, а со двора до хаты; теперь желаем его поймати. Верно, уже наша куница у вас, в хате, красная девица. Нашему слову конец, а вы сделайте нашему делу венец. Отдайте нашему князю куницу, вашу красную девицу. Отдасте? Или пускай подросте?[113]
Пока староста это законное слово говорил, Маруся в комнате все клала поклоны, чтоб отец отдал ее за Василя, а он, сидя на лавке, сквозь дверь смотрит на нее, да тоже то вздохнет, то переглянется с нею. Как же староста все проговорил и пришлось отцу говорить ответное слово, она так и прильнула к дверям и слушает.
Вот
Это общая, обыкновенная аллегория. Староста, опытный краснобай, берет другие предметы и, украшая разными прибаутками, всегда должен привести к требованию куницы. Перевод. (
