наступило. Воздух вокруг был ночным – сырым и серым, но небо за шумевшей в полукилометре железной дорогой, по которой пролегала граница города, уже начинало светлеть.
Докуривая сигарету, Макс смотрел на июньский рассвет с девятого этажа общаги мединститута. За его спиной ветер ворошил висевшую перед балконной дверью штору из засохших роз: полтора десятка крупных тёмно-бордовых цветов на метровых стеблях были прищеплены к бельевой верёвке бутонами вниз.
Сдвинув в сторону царапнувшие запястье розы, он шагнул на кухню. Убрал в спортивный рюкзак японский магнитофон, внутри которого торчала кассета с квиновским «Innuendo»1. В футляре от неё лежали две папиросы с марихуаной. Поморщившись от брезгливости, Максим вытряхнул их на стол, бросил футляр в рюкзак, вышел из квартиры и осторожно притворил дверь. Язычок автоматического замка уже готов был щёлкнуть, когда Макс передумал. Он вернулся в квартиру и заглянул в комнату, где спала Станислава.
Прямая рыжая чёлка, расслабленные, приоткрытые во сне губы. «Красивая. И очень беззащитная сейчас, – подумал Макс. – Даже если не спит, притворяется, это ещё хуже, то есть она трогательная, а я хуже, но всё равно…». Внутри тут же разлилась тёплая, обездвиживающая жалость – к ней, к себе, к родителям, шокированным недавним уходом Макса из политехнического, и даже к военкому, который наверняка получит выговор, если до окончания весеннего призыва не отправит бывшего студента в армию. Ровно в то же время какой-то другой участок мозга, трезвый и расчётливый, зацепился за эпитет «красивая», добавил к нему «плюс влюблённая», и напомнил Максу о его незавидном положении.
Не было денег, не было жилья, куда без стеснения можно пригласить идеальную (то есть ту, с которой он обязательно познакомится в будущем) девушку, не было работы и профессии. Ко всему перечисленному прилагалась почти стопроцентная вероятность со дня на день загреметь в армию. В общем, трезвость с расчётливостью подсказывали ему, что при таких обстоятельствах новый объект для влюблённости может появиться очень нескоро, и ждать появления объекта (или отправки в вооружённые силы, тут уж как повезёт) будет куда приятнее в обществе красивой и влюблённой в него Станиславы.
От циничности последней мысли, от напоминания о собственной ничтожности и от жалости к спящей девушке Максу захотелось орать и крушить. В горле стало горячо, но через секунду эта волна схлынула, ошпарив напоследок ледяным холодом, и в груди привычно разлеглась какая-то сухая растрёпанная вата неопределённой температуры. Из-за ваты иногда першило в горле, но в целом она исправно гасила все сильные эмоции последних недель.
«Да шло бы оно всё. Я ошибся. Так, наверно, бывает. Конечно, она яркая, но она мне не нравится, она какая-то ненатуральная: постоянно кого-то или во что-то играет, причём, играет с каким-то нажимом, вечно переигрывает… Это всё не то, я этого совсем не хочу», – оправдывался Макс, нерешительно пятясь к выходу. Когда язычок замка всё-таки щёлкнул, отрезав ему путь к отступлению, Максим вспомнил лицо спящей Станиславы, пробормотал извиняющимся голосом «I can’t live with you2» и быстро зашагал по коридору общежития.
Рюкзак с магнитофоном он оставил на втором этаже, в квартире, которая находилась в его распоряжении до конца лета. Сунув ключи в карман шортов (шорты он смастерил в июне, оторвав штанины от протёртых на коленях джинсов), Макс налегке побежал к трамвайной остановке. На сонном утреннем трамвае он доехал до городского пляжа, где в этот час не было ни души, вошёл в воду и поплыл к противоположному берегу. Переплывая двухсотметровую реку в третий или четвёртый раз, Максим отстранённо и вяло, как наблюдающий за не бог весть каким экспериментом нерадивый лаборант, подумал: случись ему сейчас утонуть, искать его начнут только недели через две. С родителями связь прервана из-за призыва, приятели из общаги универа подумают, что он просто ленится выбираться к ним в центр из расположенной на окраине общаги медиков, а Станислава, обнаружив исчезновение магнитофона с «Innuendo», поймёт, что он ушёл насовсем.
2
К этому состоянию почти абсолютной свободы Макс не стремился. Он не планировал ни разрыв с женой (стремительно женившись в восемнадцать на двадцатидвухлетней звезде пятого курса, он сбежал от неё через год), ни уход с третьего курса политехнического, ни уклонение от призыва. Связанные с женой, с учёбой в нелюбимом вузе или с армейским призывом неприятные ощущения нарастали незаметно. Макс неспешной рысью исправно бежал по назначенной ему дорожке. Молчал, когда ненавидевшая всех вокруг жена срывала злость на нём, получал двойки и пересдавал экзамены по нелюбимым предметам, проходил комиссии и медосмотры в военкомате, и в каждой такой ситуации был, в общем-то, своей жизнью не то чтоб совсем доволен, но уж большой обиды на неё не держал – это точно. Однако после какой-нибудь особенно противной мелочи, игравшей роль катализатора, Макс вдруг взбрыкивал – за считанные минуты принимал неожиданное даже для самого себя решение
Последний альбом группы «Queen», который вышел при жизни Фредди Меркьюри. «Innuendo» был выпущен в 1991 году, за год до описываемых событий.
«Я не могу жить с тобой» – название четвёртой песни с альбома «Innuendo».
