отношений» и «Что делать, если он ушел к другой».
И каждая из статей набирала сотни лайков и вызывала бурю обсуждений! Это ли не успех?
И вот… Получай, дорогая.
Воспользуйся личным опытом, так сказать. Примени все свои техники, способы, тактики и стратегии. Добро пожаловать в мир свободных женщин! Не ты ли сама учила не называть себя «брошенными», «оставленными» или «одинокими»?
Отныне, ты – свободна!
Наводить порядок в чужой жизни… Как же это легко и интересно! И все получается!
Теперь попробуй это сделать в своей! Ты же знаешь столько способов!
Проведи дефрагментацию своей жизни!
Ой, нет, что-то не то…
Наверное, время должно пройти. Где-то это было уже. Ага, вот, «Западня» Эмиля Золя… Там тоже Жервеза просыпается утром, а муж не пришел. Потом она обнаруживает, что и денег, которые хранились, кажется в сахарнице, тоже нет.
Или не в сахарнице?
Господи, какая ерунда лезет в голову.
Катя машинально встала и подошла к шкафу. Там, за платьями, которые были аккуратно сложены в стопочку (а не висели на плечиках) по причине их временной неносибельности, лежал плотный конверт с двумя тысячами долларов – на всякий случай.
Эти две тысячи она накопила за годы своего «девичества», принесла в семью, и потом они с Никитой несколько лет все пытались пополнить эту копилку. Так и случалось иногда. После всех трат оставалось немного денег перед зарплатами, они покупали 50—100 долларов, докладывали в конверт, радовались и устраивали романтический ужин, поздравляя друг друга с тем, какие они экономные.
Вот дурачье…
К концу следующего месяца обязательно на что-то не хватало и эти сэкономленные 50—100 долларов конвертировались опять в гривны и спускались до следующего «припадка» рачительности.
Хорошо было смеяться над собой, радуясь в глубине души тому, что «несгораемая сумма» остается на месте. «Влазить» в две тысячи, отложенные на всякий случай, Катя не решалась.
Никита время от времени заговаривал о какой-нибудь покупке, но как-то вяло, без энтузиазма. Как теперь стало понятно Кате – проверял ее готовность «отдать все» любимому.
Уже месяц Никита стал другим. Холоднее, безразличнее, несимпатичнее. На ее вопросы «что с тобой?», он отвечал «да все нормально, не бери в голову, не обращай внимание».
Раньше он очень любил, когда она «обращала на него внимание», спрашивая «почему ты грустный?», «почему бровки нахмурились?». Это была такая игра. Если Катя не задавала этих сюси-пуси вопросов, Никита спрашивал шутя – а что, ты не видишь, что я сегодня грустный, чего не вопрошаешь?
И она начинала опять. В конце концов, это никого не касалось, что они лепетали друг другу – пусть даже полную ерунду…
А тут – на все вопросы был один ответ «все нормально».
Примерно тогда же Никита вдруг сказал:
– Слушай, одолжи тысячу долларов, а?
