серьёзно?
– Ч-что, простите?
– Вот это сейчас. Серьёзно?
– Сгинь! – выкрикнул побледневший Патрик.
– Ну уж нет! Я так давно тут не был! – ответила Тень категоричным тоном.
– In nomine Patri, et Filii, et Spiritus Sancti… – Патрик не оставлял надежды. Он сидел на коленях, проклиная своё любопытство, эту фигуру на полу, полумрак комнаты и пляшущие в свете свечей тени.
– Что ты такое городишь? – изумилась Тень. – Я очень молод, но всё же знаю, что латынь уже давно не в моде. Я её уже, поди, и забыл почти.
На лице Патрика явственно выступило удивление, и существо с той стороны не преминуло сей факт заметить.
– Да, по-английски.
– Ч-что, простите? – переспросил молодой человек.
– Говорю, да, я действительно общаюсь с тобой по-английски.
Патрик нервно сглотнул, одновременно не веря в происходящее и осознавая его реальность.
– Жуть, да? А чего же ты хотел? Поиграть? С огнём не играют, мой мальчик, а тем более с вечным, – при этих словах Тень сделала какое-то движение руками, и свет свечей стал набирать силу так, что на них стало больно смотреть. Потом из этих огней к существу потянулись тонкие красные ниточки пламени, вытягивая силу из свечения фитилей. В конце данного ритуала, который длился с десяток секунд, всё тепло оставило свечи, и они тускло засветились синим, ничуть не разгоняя мрак. Темно, впрочем, не было – Тень уже не была тенью, на её месте возвышалась могучая фигура, похожая на человеческую, сотканная из языков пламени.
– Чего ты ждал? – из тихого шёпота голос стал звучным, сочным и низким, таким, который проходит сквозь вас и пронизывает душу. – Разве можно безнаказанно помыкать теми, кто сильней, старше и мудрей тебя? Думал повелевать мной?!
Горе-демонолог не вымолвил ни слова, лишь задрожал более крупной дрожью.
– Говори! – громко приказала нечисть, отчего голова Патрика вжалась в плечи, а душа ушла в пятки. Душа… – Говори!
– Я… Я… я… не хотел…
– Люди. Выпускаете джинна, загадываете желание, радуетесь, как маленькие и очень глупые дети. А потом в ужасе дрожите, не можете вымолвить ни слова. Возьми свой приз! Давай!
Патрик собрался с силами и весьма смело, как для этой ситуации, промолвил:
– Ты… Ты не получишь мою душу!
Демон хмыкнул и ухмыльнулся – во всяком случае, языки пламени там, где у него предполагался рот, изобразили корявый широкий полумесяц.
– Я всегда получаю то, что захочу, и ты, червяк, меня не удержишь!
– Печать удержит, – чуть спокойней ответил Патрик и взглядом показал на начерченную на полу фигуру.
– Сплошные дилетанты, – с искренней досадой пробурчало существо и шагнуло сотканной из жёлтых, оранжевых и красных нитей ногой за сложную многоконечную звезду.
– Упс, да? – он улыбнулся замершему от страха молодому человеку. – Какая досада.
– Но… Как?!
– О, я всегда поощрял желание учиться, – нечисть явно веселилась. – Учёные люди лучше знают, чего хотят. И вообще, уж лучше глубоко верующий мудрец окатит меня святой водой, чем терпеть жалобы и россказни идиота о его жизни. Итак…
Он подошёл к одному из символов в сложной фигуре, указал на неё и пояснил:
– Это не моё имя, приятель.
Осознание допущенной ошибки и грядущей за неё расплаты обожгло яростной болью обиды. Такая мелочь…
– Ты написал имя одного из высших, он бы всё равно не явился на твой зов. Чего ради? Ни даров, ни интересной беседы.
– Но почему пришёл ты? – тихо, с ложным паническим спокойствием спросил Патрик.
– Видишь ли, – демон улыбнулся и начал прохаживаться вокруг человека, сужая круги подобно голодной акуле. – Ты написал имя, а читая формулу, забыл его назвать. Вызвал, а кого – непонятно. – Патрик понял свою ошибку и закрыл лицо руками. Из правого глаза сорвалась одинокая и безнадёжная слеза. А гость тем временем издевательски продолжил: – Обидно, да? Клянёшь меня или себя за собственную невнимательность?
Молчание было его ответом. Как же так? Сотканная из тени и огня харя, между тем, кривлялась перед зеркалом, корча нелепые рожи, которые были жутко смешными, и в данном случае «жутко» значит то, что значит.
– Кто ты? – спросил горе-демонолог.
– Папа Римский! Ты забыл, человек, что сам позвал демона? Ко всему, ты ещё и болван!
Патрик захлебнулся возмущением: да чтобы какая-то тварь насмехалась над ним!
– Имя!
