ствол винтовки так, что побелели костяшки пальцев, и глубоко втянула носом воздух. Командир прав: все они тут смертники.
Сперва в крепость вошли танки, за ними с автоматами наперевес шли солдаты. Холёные, в новой без каких-либо дыр форме, с полными воды фляжками на поясах. Лиза подобралась к окну и прицелилась. Отдача больно ударила в плечо, заставив отшатнуться назад. Она перезарядила винтовку и снова выстрелила. Перезарядила, выстрелила. Перезарядила, выстрелила. Рядом с шипением строчил пулемёт.
К окнам подполз один из раненых и дёрнул Лизу за юбку. Она вздрогнула и обернулась. Он протягивал ей гранату-«лимонку» на раскрытой ладони и улыбался растрескавшимися губами. По лицу градом струился пот и смешивался в потёками высохшей бордовой крови.
– На, сестрёнка, – прошептал он. – Если что… войдут сюда… ты нас не жалей. Права ты, лучше так, чем в плен…
Немецкие пули со свистом били по стенам, и на пол сыпалась мелкая кирпичная крошка. Лиза взяла гранату, перебежала, пригнувшись, на другую позицию – тут её могло зацепить рикошетом – и снова прицелилась. Бабах! – и очередной немец свалился на брусчатку, подмяв своим телом пробивающуюся сквозь стыки сорную траву.
– Толково шмаляешь! – выкрикнул пулемётчик. – Прямо точно по цели, без промаха!
Лиза гордо вскинула голову.
– Я дочь полковника Строкина.
Когда-то, когда Лиза была маленькой, она хвасталась подружкам и мальчишкам из класса, что умеет стрелять из настоящего автомата. Никто ей, конечно, не верил, а они с отцом продолжали заниматься стрельбой, рукопашным боем, учили правила маскировки на местности. Лиза не знала, зачем ей это нужно, но учиться было интересно – отца она обожала, он всегда был для неё непререкаемым авторитетом и любое, даже неинтересное занятие с ним принимала на «ура». Она научилась ездить верхом, владеть саблей, штыком и палашом, и отлично разбиралась в устройстве любого огнестрельного оружия, даже могла собрать и разобрать автомат с завязанными глазами. В общем, была самым настоящим солдатом.
А ещё отец научил её не сдаваться. Он воспитал в старшей дочери такие стойкость и силу духа, каким мог позавидовать любой бывалый вояка, а упрямый своевольный характер сделал эту стойкость непоколебимой и прочной. Лиза была хрупкой, мечтательной девушкой с железным характером и неистребимым желанием жить.
В детстве ей много раз доводилось слышать рассказы отца о войнах, в которых он участвовал. Лиза иногда пыталась представить себе войну. Но сейчас она понимала, что никогда на самом деле не представляла её себе. Не представляла, что она может ворваться в твой маленький уютный мирок огненным ураганом и одним махом уничтожить всё, что было, превратив в пепел. Не представляла её именно вот такой, простой и страшной, что однажды придётся взглянуть ей в лицо – окровавленное, с чёрными провалами глазниц и оскалившимся ртом.
Лида с визгом жалась к выщербленной стене, свернувшись калачиком и прикрывая голову руками.
