временем в залу вернулся хозяин с двумя корзинами вина и снеди. Увидев баронета и Малыша Флокко, бедняга едва не уронил свой груз.
– Молодец, трактирщик! – воскликнул насмешливый бретонец. – И смотри не лезь в наши дела! Захлопни-ка лучше глаза и клюв!
Оправившись от изумления, хозяин подал боцману и солдату дюжину копченых колбасок, местами покусанных крысами, канадский коричневый сыр, который жег язык похлеще горчицы, черный хлеб и четыре бутылки вина.
– Бордо, – догадался бретонец. – Черт возьми! Невиданная в осажденном городе роскошь! Да этот трактирщик прямо-таки кудесник! Он, видно, вознамерился нам доказать, что его покойный батюшка был не такой уж осел! Откупоривай! – распорядился Каменная Голова. – А ты, сынок, налетай на сыр и колбаски. Уж поверь, в них не припрятаны американские штыки.
– Спасипо, отец. Ты кароши тофарищ.
– Ешь, да про вино не забывай! Покажи, как немцы умеют пить.
– Ты платить.
– Само собой! Говорю же тебе: я готов уплатить хоть за весь хозяйский погреб. Поверишь ли, какое дело, ни гроша не потратил за те десять месяцев, что мотался в море. У меня в кошельке за поясом столько серебра, что хватит на пятьсот бутылок, двести обедов и три сотни завтраков… Так что пей, сынок. Я плачý.
Солдат набросился на сыр и колбаски, щедро заливая их мнимым бордо. Доблестный боцман не отставал от немца, особенно налегая на вино.
Когда почти все нехитрое угощение исчезло в утробе новоявленных товарищей, Каменная Башка водрузил здоровенные ручищи на стол и, глядя солдату прямо в глаза, внезапно спросил:
– Ты когда-нибудь влюблялся, сынок?
Прежде чем ответить, немец опустошил очередной стакан и, зардевшись, как девица на выданье, покачал головой:
– А фи, папаша, флюпиться?
– Допьяна!
– Фи карячи щелофек.
– Горячий, как лава, сынок! Думаю, ты можешь мне помочь.
– Я? Как?
– Ты несешь караульную службу при Оксфорд-мэншн, так?
– Та, папаша.
– Съешь-ка еще колбаску и выпей вина.
– А мошет, пифа?
– Моряки пьют только бордо и джин.
– Прозит! Карашо, карашо!
– Хозяин, тащи-ка сюда ту бутылку джина, что твой отец купил сто лет назад! – Раскурив трубку, боцман продолжил: – Сынок, ты видел когда-нибудь женщин в особняке?
– Та, тфух.
– Красивых?
– Тефушка красифый.
– А вторая?
– Та тоже молотая.
Каменная Башка испустил из бочкообразной груди тяжкий вздох, больше похожий на шум кузнечных мехов, и прижал руки к сердцу.
– Ах, любовь, любовь!.. – патетически воскликнул он. – Вот уже десять месяцев, как я ищу ее по всему свету.
– Кого, папаша?
– Я души не чаю в одной из этих девиц.
– Фи флюблен ф нефесту маркиз?
– Бог с тобой! Простому моряку не пристало
