написать, что вот де неспроста появился тогда этот мистический знак – НЛО, что предвещал он появление такого странного писателя как Ю. Быков. Но… чудес не бывает. Все оказалось гораздо прозаичнее: это была шаровая молния. Явление природы. Да, всего лишь шаровая молния висела тогда в небе над Гусятниковым (тогда Большевистским) переулком.
Дар Калиостро
I
Темнело. Порывистый ветер хлестал улицу осенним дождем, а афиша светилась, словно потерявшийся кусочек лета: с нее улыбалась молодая женщина.
Защемило сердце. Смагин повел плечами, как бы глубже втискиваясь в плащ, и зашагал дальше.
Женщина склоняла голову над конской гривой. "Цирк на Цветном бульваре ждет Вас на новую программу!" – приглашала афиша.
"А вот взять, да и пойти в цирк! – подумалось Смагину. – Познакомиться с этой красивой артисткой и… начать новую жизнь… Старая-то ни к черту!…”
На углу Мясницкой, у почтамта, Смагин остановился, но не свернул, как обычно, к Чистым прудам. Ноги сами понесли его к Сретенке.
Смагин шел и думал: "Как же давно я здесь не был!.. Оля Зубарева в этом доме жила… Интересно было бы встретиться с ней. А Артурыч что здесь делает?"
Смагин заметил среди прохожих своего нового соседа по коммунальной квартире. Когда между ними оставалось несколько шагов, сосед подмигнул Смагину и широко улыбнулся, сверкнув желтыми коронками. В который раз Смагин удивился, насколько манеры и облик соседа не соответствуют его изысканно-интеллигентному имени – Альберт Артурович Нигелла.
Это был крупный лысеющий мужчина лет 55-ти с массивным розовым лицом. Также удивляло Смагина пристрастие Артурыча к ношению тельняшки, притом, что моряком он не был. Тельняшка то выглядывала через расстегнутый ворот, то выползала из рукавов, то целиком являлась взору, когда Артурыч расхаживал по квартире. Вообще-то работал он иллюзионистом. "Я маг и чародей", – говорил о себе Нигелла, смеясь. И, действительно, только волшебник сумел бы въехать в почти расселенную коммуналку (жил там один Смагин) в доме под снос.
Смагин вежливо улыбнулся Нигелле, и они разошлись, не сказав ни слова.
Дождь кончился и стих ветер.
Смагин стоял за решетчатой оградой между крыльями бежевого с белым орнаментом дома и смотрел на окна. Их свет раздвигал уже опустившийся сумрак, так что темноты почти не ощущалось. Он отыскал глазами эркер.
"Вон там, на последнем этаже, жила Оля…"
Нет, была она не красавица, но ладная, волнующая: с румянцем на смуглых щеках, чудесными, темно-желтыми глазами – такими бывают спелые крыжовины, – пухлой верхней губой, будто только что прикушенной, круглыми, полными коленками. Запомнились еще ее высокие сапоги на шнуровке и то, что она слегка косолапила.
– Чего вам тут надо? – раздался раздраженный голос.
Смагин отвел взгляд
